Умолкнувший оратор

– Это генерал Карпентер. Он мой двоюродный брат. Сейчас он в больнице, восстанавливается после операции, а иначе непременно приехал бы помочь мне разобраться с убийством мужа. Он посоветовал мне не верить ни единому вашему слову, но делать все, что вы порекомендуете. Он сказал, что у вас имеется собственный набор правил и раз уж вы взялись за дело об убийстве, то кто-кто, а убийца может не сомневаться, что вы оправдаете доверие клиентов. Поскольку вы знакомы с моим братом, вы наверняка понимаете, что он хотел сказать. Лично я уже привыкла к его манере выражаться.

Она замолчала, посмотрела на меня, потом на Вулфа, затем вытерла носовым платком уголки рта и нижнюю губу, отчего стало не намного лучше. Затем миссис Бун снова положила руку с платком на колени и судорожно сжала его, словно из опасения, что платок отнимут.

– И?.. – подсказал Вулф.

– Ну, вот я и пришла за советом. Или, точнее, решилась попросить у вас совета. Мне очень нужно хоть с кем-нибудь посоветоваться, а я не знаю… – Она посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Вулфа и горестно взмахнула той рукой, что не сторожила носовой платок. – Думаю, вам не нужно говорить, почему я не хочу обращаться в ФБР или в полицию.

– Мадам, вы вообще не обязаны мне что-либо говорить и тем не менее делаете это уже три или четыре минуты.

– Да, я знаю. Кузен предупреждал, что вы невероятный грубиян. Тогда не буду ходить вокруг да около и сразу скажу, что, мне кажется, именно я виновата в смерти Фиби Гантер.

– Что и говорить, ощущение не из приятных! – пробормотал Вулф. – Почему оно у вас возникло?

– Именно это я и хочу вам рассказать и, наверное, действительно расскажу, а иначе я бы сюда не пришла, хотя, уже сидя тут, раз десять порывалась уйти, но оставалась сидеть. Я не знаю, что мне делать, а этой ночью вообще едва не сошла с ума. В нашей семье важные решения всегда принимал муж. Я не хочу ничего говорить полиции или ФБР, так как не уверена, что не совершила никакого преступления. Полагаю, глупо рассказывать вам, как мой покойный супруг относился к НАП, впрочем я испытываю к членам НАП те же чувства, а вы ведь работаете на них, а значит, находитесь на их стороне. Наверное, мне следовало пойти к адвокату, и у меня полно знакомых адвокатов, но ни одному из них я не могу рассказать то, что знаю. Они все говорят и говорят, но я никогда не понимаю о чем.

Покаянный тон миссис Бун, видимо, несколько смягчил Вулфа. Он даже не посчитал за труд повторить, что не находится ни на чьей стороне.

– Независимо от того, как относятся к убийству Буна и Гантер другие, на мой взгляд, это отнюдь не акт личной мести, – заявил он. – А какое преступление вы совершили?

– Не знаю… Не знаю, совершила ли.

– И что вы сделали?

– Ничего не сделала – вот в чем суть. Однако мисс Гантер рассказала мне, что сделала она. Я обещала никому не говорить об этом и не говорила. У меня вдруг возникло ощущение… – Она остановилась и через минуту продолжила: – Нет, я не совсем точно выразилась. Это не ощущение, а уверенность.

– Уверенность в чем?

– Если бы я сообщила полиции то, что рассказала мне мисс Гантер, ее наверняка не убили бы. Но я не обратилась в полицию, потому что, как объяснила мисс Гантер, она делала лишь то, что шло на пользу Бюро регулирования цен и наносило вред Национальной ассоциации промышленников. А ведь именно этого мой покойный супруг желал больше всего на свете. – Миссис Бун не спускала глаз с Вулфа, словно пыталась прочесть его мысли. – И мисс Гантер была совершенно права. Я до сих пор не уверена, стоит ли вам об этом рассказывать. Что бы вы там ни говорили, мой муж был в одном лагере, НАП – в другом, а вы, как ни крути, работаете на НАП. Однако, побеседовав с моим кузеном, я решила прийти и послушать, как вы на это отреагируете.

– А как я отреагирую?

– Ну, я не знаю. – Рука миссис Бун слегка затрепетала. – Я действительно не знаю.

Некоторое время Вулф, нахмурившись, смотрел на нее, потом тяжело вздохнул и повернулся ко мне:

– Арчи!

– Слушаю, сэр?

– Возьми свой блокнот и запиши текст письма. Отправь сегодня вечером, чтобы его доставили завтра утром. «Национальной ассоциации промышленников и лично мистеру Фрэнку Томасу Эрскину. Господа, развитие событий вынуждает меня поставить вас в известность, что настоящим я отказываюсь представлять интересы вашей организации в деле об убийстве мистера Чейни Буна и мисс Фиби Гантер. При сем прилагаю чек на тридцать тысяч долларов, полученных в качестве аванса, тем самым прекращая всякое сотрудничество с вами. С уважением…»

Записав все это, я взглянул на Вулфа:

– Выписать чек?

– Разумеется. Иначе что же ты приложишь к письму? – Вулф перевел взгляд на нашу посетительницу. – Вот так-то, миссис Бун. Теперь, надеюсь, ничто не помешает вам говорить откровенно? Если, положим, я и был в другом лагере, то теперь я абсолютно нейтрален. Так что же, по словам мисс Гантер, она делала?

Вдова не сводила с Вулфа изумленного взгляда.

– Тридцать тысяч долларов? – недоверчиво спросила она.

– Да, – усмехнулся Вулф. – Солидная сумма, не так ли?