Умом и молотком

Сатпаев вмешался в беседу:

— Почитайте, Константин Михайлович, те стихи, что вы читали пять лет назад на вечере интеллигенции в Алма-Ате: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…»

— А что? Прочитать? — Симонов почувствовал остроту этого предложения. — В самом деле почитаю…

И вскоре из Лондона понеслись в эфир строки, написанные в дни осеннего отступления 1941 года, строки, полные любви к Родине.

Репортеры буржуазной печати, словно сговорившись, совершенно не тревожили советских парламентариев в день, когда они отдавали благодарную дань памяти Карла Маркса. Тогда скульптурного памятника Марксу на Хайгетском кладбище еще не было, его воздвигли позднее на средства коммунистических партий. Члены делегации принесли на могилу венок из живых цветов.

В Британском музее, а точнее сказать, не в музее, а в его читальном зале, где, располагая к работе, мягко светили не очень яркие лампы, Каныш Имантаевич долго стоял перед рабочими столиками, за одним из которых много лет назад трудился Владимир Ильич Ленин. Здесь, на чужбине, он не только думал о своей Родине, но и практически приближал ее революционное будущее.

— Скажите, пожалуйста, кто вы по национальности? — спросил у Сатпаева сотрудник музея, как бы повторяя вопрос Черчилля, но совершенно с иной, доброжелательной интонацией. — Значит, казах. Я так и думал. Тогда я вам могу показать одну занятную книгу.

Он зашел в книгохранилище и вернулся через минуту.

Каныш Имантаевич увлеченно перелистывал страницы и на превосходно исполненных цветных литографиях узнавал пейзажи своей прииртышской степи, ее юрты, ее чабанов и охотников, ее батыров и поэтов-акынов. Это были места его детства и юности.

Автором редкой книги был Томас Аткинсон, родившийся ровно на столетие раньше Сатпаева, в 1799 году. Он около семи лет провел в иртышских степях, побывал в Семипалатинске, пережил землетрясение в Копале, посетил только что основанный городок Верный, будущую столицу Казахстана. В его книге «Средняя Азия и Западная Сибирь» столь же много метких интересных наблюдений, как и ложных обобщений. Такое, например: «Насколько я знаю киргизов, никакая сила не может превратить этих кочевников в индустриальных рабочих. Их приверженность к кочевой жизни складывалась в течение столетий, и столько же веков потребуется, чтобы изменить ее».

Музей был превосходным. Хотелось подолгу стоять у древних памятников искусства Востока — будь то шаманские маски из Тибета, изваяния Будды или редчайшие образцы живописи Японии и Китая, крылатые быки со строгими лицами мыслителей или персидские миниатюры. Ближний Восток и Срединная Азия — все было достойно самого внимательного осмотра. Но, увы, приходилось спешить, времени было отпущено самая малость.

Каныш Имантаевич все-таки задержался у коллекции драгоценных камней разных веков и народов.

— Скажите, а геологического отдела у вас нет?

К сожалению, геологического отдела в Британском музее не оказалось.

— А что именно вы хотели увидеть?

— Меня интересуют руды из Северной Родезии. Знаменитый медный пояс Центральной Африки. Это месторождение по многим своим чертам, и в частности по своему происхождению, близко нашему Джезказгану.

— Джезказган, Джезказган, — несколько раз повторил сотрудник ювелирного отдела, справился о профессии Сатпаева и записал его адрес. Месяца через два-три после возвращения Каныша Имантаевича в Алма-Ату он получил посылку из Африки. Тяжелый ящик с образцами медных руд. Белый халькопирит месторождения Н’Чанга, кристаллы халькозина, тонкозернистый песчаник из Роан-Антелби и другие интересные экспонаты. Они были изучены и описаны Таисией Алексеевной, а Канышу Иман-таевичу помогли в известной мере в его работах по металлогении.

Шестнадцать лет спустя после поездки в Англию Каныш Имантаевич увлеченно готовился к Международному геологическому конгрессу в Дели. Ему хотелось рассказать своим коллегам по профессии об успехах новой науки — металлогении, сделать на примере прогнозных металлогенических карт Центрального Казахстана некоторые теоретические обобщения. Может быть, его доклад будет практически полезен и для ученых-геологов древней страны, лежащей за Гиндукушем. Он помнил, с каким живым вниманием рассматривал вице-президент Индии Радхакришнан стенды геологического музея в Алма-Ате, как он старался не пропустить ни одного слова из его объяснений. Как ты живешь, как дышишь, Индия, освободившаяся от власти Лондона, власти Британии?..

Вечный степной странник, Сатпаев не так уж часто бывал за рубежом, и предстоящее путешествие его волновало.

Но поездке не суждено было сбыться. Тезисы так и не прочитанного доклада стали последней работой Каныша Имантаевича.

Зори над степью

А мы вернемся в 1951 год. Он оказался лично для Сатпаева очень тяжелым. Каныша Имантаевича освободили от обязанностей президента Академии наук Казахской ССР. Не будем здесь анализировать причины этого решения. Важнее узнать, как отнесся к нему сам Сатпаев.