Умопомрачение

Мерджим молча обнял сына и прижал его к себе. Какое-то время они так и стояли. Потом отец отстранился от сына и вытер глаза. Глаза Рилинда были сухими и лихорадочно блестели, лицо побледнело и осунулось.

— Папа… ты знаешь, что с мамой? — спросил Рилинд, надеясь, что отец скажет, что с ней всё хорошо, и в то же время очень боясь услышать, что она убита.

Мерджим положил руку на плечо сына и посмотрел ему в глаза.

— Я… — голос его сорвался. — Я не знаю. Иди вниз. Туда сейчас будут привозить раненых. Возможно, она будет среди них.

Мерджим развернулся и пошёл по коридору. Рилинд смотрел на его удаляющуюся спину, и ему казалось, что она вздрагивает от сдерживаемых рыданий.

Рилинд побежал вниз, слыша, как приближаются к больнице звуки сирен. Мама! Господи, пусть она окажется живой!!! Раненых почти не было. Матери среди них Рилинд не увидел.

Помогая развозить раненых и выполняя другие поручения, Рилинд продолжал думать о возможной смерти матери, и его захлёстывала ненависть, а из глаз лились слёзы. Он зло вытирал их рукавами и продолжал помогать другим. Он отомстит! Он жестоко им отомстит! Пусть для этого потребуются годы, но он отомстит им всем!

Когда они пришли домой, Мерджим с надеждой позвал жену по имени, но ответом ему была зловещая тишина. Ерты не было. Не зажигая света, в страшной тишине они стали ждать. Ерта так и не пришла. Им никто не звонил. Они так и просидели до утра в гостиной. Рилинд периодически забывался сном, но его мучили кошмары, поэтому он тут же просыпался. Его отец сидел, не шевелясь, с остановившемся взглядом. Случилось то, чего он так боялся. Руководство НАТО посчитало, что телецентр — это очень вредный объект, поскольку там работали люди, которые активно опровергали ложные обвинения со стороны военного альянса в адрес властей Югославии. Этих людей надо было заткнуть. Заодно заткнули всех, кто оказался в непосредственной близости от них. Почему он ей не запретил идти туда?! Ведь он был против… Он был слишком мягкий и сговорчивый, слишком понимающий. И вот — результат! Глаза Мерджима, долгие часы бывшие стеклянными, наконец, ожили. Сквозь кровоточащие трещины сознания появился совершенно иной человек, не несущий ничего хорошего в этот пылающий войной мир. Когда глаза не смотрели на сына, взгляд их был жестоким и холодным, можно сказать, бессердечным. В душе, в сознании Мерджима произошел необратимый сдвиг, повлёкший за собой разрушение былой личности с её внутренним миром, устоями и нравственными ограничениями. Внутри прежнего Мерджима теперь господствовал совсем другой человек, и он вовсе не желал, чтобы сын видел внутреннее перерождение отца. Новое «я» было достаточно агрессивным, но Рилинд был рядом, и новый Мерджим, надев на лицо маску относительного спокойствия, затаился за прежним Мерджимом.

Утром Рилинд уговорил отца лечь тут же на диване, пообещав ждать звонка вместо него. Отец послушно лёг. Рилинд позвонил в больницу и сказал, что отец сегодня не придёт на работу.

В ожидании звонка они провели весь день. Есть никто не готовил, да и голода никто из них не ощущал. Чай, который сделал Рилинд, они выпили, а вот к печенью не притронулись.

Когда за окном начались сумерки, зазвонил телефон. Мерджим встрепенулся. Они посмотрели друг на друга, после чего отец быстро подошёл к телефону и торопливо снял трубку:

— Алло? — голос Мерджима был взволнованным.

Рилинд, не отрываясь, смотрел на отца, наблюдая за его сиянием, а потому сердце парня сначала споткнулось, а потом стало стучать так сильно и быстро, что казалось, оно вот-вот разорвётся. Он уже понял, что услышал отец. Рилинд вскочил, но остался стоять на месте потому, что ноги отказывались ему повиноваться.

Мерджим положил трубку и опустил голову, потом его качнуло, и он опёрся о стену. Тут Рилинд обрёл власть над собой и подбежал к отцу. Тот положил ему руку на плечо, помолчал, а потом поднял голову и посмотрел на сына.

— Мама, — Мерджим судорожно глотнул, — Её… нашли. Нашли… что осталось.

В глазах Рилинда потемнело.

Глава двадцать третья

В операционной проводилась операция на очередном пострадавшем от недавней бомбардировки города. Операцию проводил коллега Мерджима, сам же Мерджим на этот раз только ассистировал, сославшись на то, что смерть жены его сильно подкосила и ему нужно время, чтобы руки перестали дрожать. Каждый занимался своим делом, всё шло по плану, без осложнений, пациент находился под общим наркозом.