Умрем, как жили

В большой пустой комнате за столом, поставленным в центре, сидела машинистка из типографии, в которой работал Пестов. И это было первое знакомое лицо. Увидев Токина, она извиняюще улыбнулась ему и начала опрос:

— Фамилия? Имя? Отчество?

И дальше шла анкета, очень походившая на десятки спортивных анкет, которые доводилось заполнять раньше.

Справа у стены стояло двое мужчин. Токин принял было их за полицейских, но повязок на рукавах не увидел.

— Чем занимались при Советах? — спросил, глядя на него исподлобья, средних лет шатен с грубыми, боксерского типа, чертами лица.

— На заводе Либкнехта работал… Играл в футбол…

— А-а-а! — протянул он. — То-то вижу знакомое… Гордость Старого Гужа! — И, повернувшись к стоявшему рядом с ним мужчине лет сорока, пояснил: — Наша спортивная знаменитость! Бил с обеих ног так, что заезжие гастролеры только ахали… Помню, помню… — то ли действительно вспоминая что-то, проговорил шатен, то ли просто стараясь поддержать разговор. — Здорово драпали комиссары, если такие ценности на произвол судьбы бросили! Впрочем, им сейчас не до футбола! У них новая игра теперь — спасай свои шкуры! — хохотнул шатен, довольный собственной остротой.

Юрий обратил внимание, что стоявший рядом с шатеном мужчина отнесся к шутке сдержанно.

— А живешь где? — внезапно спросил шатен. Не дожидаясь ответа, начальственным жестом вынул карточку из пишущей машинки. — Угу, отличная улица. В центре. Удобно. Кто с тобой в доме?

— Один. Жил с матерью… Да она в деревне застряла.

— Дом цел?

— Угол взрывом зацепило, но жить можно.

— Значит, в жилье не нуждаешься?

— Вроде нет, — с плохо скрытым чувством недоумения поспешно ответил Юрий.

— Да ты не бойся! Мы вот хотим тебе квартиранта порекомендовать. Морозов Сергей Викторович. Большой у нас человек: назначен начальником электростанции. Может, Сергей Викторович, пройдете с парнем, посмотрите, что да как?.. В конце концов, к себе на работу возьмете. Люди нужны будут.

Морозов молча кивнул.

Пока Юрий расписывался в карточке, обязывавшей его под страхом смерти не покидать город, регистрироваться каждые пять дней в комендатуре и беспрекословно подчиняться новому порядку, он успел рассмотреть своего возможного квартиранта и начальника. Был тот крупен, широкоплеч, высокого роста. Волосы зачесывал назад. Но самым примечательным в его облике были карие глаза под черными мохнатыми бровями, словно искусственной стенкой разрубленные надвое прямым длинным носом.

Прощаясь с Морозовым, шатен бросил:

— Надо сказать бургомистру, что спортивные звезды остались. Может, и со спортом наладим. Жить-то надо, — закончил он.

Когда уже шагали к дому, Юрий обратил внимание на походку своего спутника — была она быстрой, энергичной, немножко раскачивающейся. Юрий шел молча, не зная толком, расспрашивать спутника или молчать.

До дома дошли скоро. Морозов осматривать ничего не стал, только поинтересовался:

— Какую комнату занять, можно?

— К какой душа лежит.

— После тюремной камеры к любой хорошо ложится, — усмехнулся Морозов очень открыто и симпатично, что так не вязалось со смыслом сказанных слов.

— Да-да, — подтвердил он, перехватив удивленный взгляд Токина. — Я сюда прямо из тюрьмы. Пять лет по милости Советской власти зеком звался.

— За что сидели? — осторожно спросил Юрий, отодвигая в сторону тяжелый деревянный щит, которым для верности изнутри было заставлено одно из окон.

— Было за что, — пожал Морозов плечами, — пришли, взяли, посадили. Только в Сибирь загнать не успели — фриц налетел. Теперь хоть поживу… — он опять усмехнулся, помедлил, — на свободе.

Чтобы переменить тему разговора, Юрий сказал, поведя рукой:

— В горнице и располагайтесь. Комната большая, светлая. Мы здесь с ребятами обычно после игры в случае победы чаи гоняли…

— Мне большой не надо, если можно, вон туда. — Он показал на открытую дверь. Это была маленькая комната брата до того, как он перебрался жить в Знаменку.

— Воля ваша, — пожал плечами Токин.

— Воля моя, а дом твой. Я ведь только квартирант.

— А кто этот шатен, который был на бирже?

— Этот… — Морозов попробовал рукой сетку на кровати, пошатал, проверяя на прочность, стул. — Этот шатен — заместитель бургомистра по вопросам труда.

Перехватив долгий взгляд Юрия на портрет, спросил:

— Отец?

— Да.

— Сейчас где, если не секрет…

— Погиб в тридцать седьмом… В Испании, в интербригаде…

Морозов понял укор, но не повел и бровью. Сделал вид, что это его не касается.

— Ну что ж, — сказал он наконец после продолжительной и гнетущей паузы. — Вот мы, кажется, и познакомились. Если хозяин не возражает, я тут и поселюсь.

— Живите, — равнодушно сказал Юрий. — А то одному в пору по-волчьи выть. Непривычные мы — по одному…

— О плате, думаю, договоримся, — продолжал Морозов. — А вот на электростанцию идти не советую — там хлопот много, и хозяева спрашивать с меня и рабочих будут строго. Без тока городу жить нельзя… Я тебе другую работу найду — не хуже.

Прощаясь, уже на крыльце, сказал, подбросив на ладони ключ от дома, который передал ему Юрий: