Умри, богема!

– Мы приехали, – перевела Марина слова водителя. И я улыбнулась – хоть и не знаю французский, но как-то поняла, что мы на месте.

– Уверена, что нас здесь уж точно ждут, Франсуа наверняка предупредил о нашем приезде.

Я расплатилась с водителем, мы подошли к массивным кованым воротам, я нажала на звонок. Затем еще три раза.

Судя по всему, бывшая жена моего дяди не бедствовала, что меня порадовало – такая роскошная большая вилла, сад! Быть может, поэтому ее дочери не перепала парижская квартирка? Но почему она досталась мне? Почему?

Из дома вышла невысокая кудрявая брюнетка лет сорока – в джинсах, на плечах большая красная вязаная шаль. Она улыбалась! Вот кто она? Жена или дочка Миши?

– Добрый день, мы хотели бы поговорить с Клер, – сказала я по-русски, Марина хотела было уже перевести, как мы услышали:

– Можете спокойно говорить по-русски. Это я – Клер. А вы, значит, Лара.

Она несколько секунд разглядывала меня, и улыбка не сходила с ее лица.

– Вы очень красивая. – Она говорила с легким акцентом.

Какая грубая лесть! Это я-то красивая?

– Вы преувеличиваете… – покраснела я.

– И очень похожи на своего отца! Просто его точная копия! А вы? Подруга Лары, да?

Я никак не могла понять, искренне она нам рада или просто проявляет вежливость.

– Да, меня зовут Марина, – постаралась улыбнуться ей Тряпкина. Почему постаралась? Да потому, что я-то знала, как на самом деле моя подруга относилась к этому визиту и к семье моего дяди в целом.

– Что же мы стоим на холоде? Заходите в дом!

Клер провела нас в большую гостиную, приняла у нас одежду, села напротив меня и снова принялась меня разглядывать. Я не знала, как начать разговор. Не хотелось выглядеть алчной дамочкой, которая примчалась в Париж, чтобы прибрать к рукам то, что по праву принадлежало прямой наследнице дяди – Маше.

– Кофе?

– Нет-нет, – опередила меня Марина, излишне активно отмахиваясь от предложения. При этом она успела бросить на меня косой взгляд. Ну, конечно, она боялась, что нас отравят! Не смешно ли?!

Меня же в этой гостиной, такой теплой и уютной, в компании Клер охватило странное чувство, словно я попала к себе домой. А ведь я видела эту женщину впервые в своей жизни!

– Я понимаю, вам трудно начать разговор, – вдруг сказала Клер, улыбаясь уголками губ, и такое безмятежное спокойствие исходило от этой женщины, что я позавидовала ей. В какой же гармонии с собой и со всем окружающим миром надо жить, чтобы смотреть на людей таким обезоруживающим ласковым взглядом!

– Да… – пролепетала я, чувствуя, как Марина буравит меня взглядом, еще немного, и в моей щеке появится отверстие.

– Уверена, вы удивлены, что мой бывший муж оставил все свое имущество, недвижимость, ну и долги, конечно, – вам, своей племяннице.

– Да! Ведь у вас есть дочь!

– Есть дочь. Ее зовут Мари. Ну или просто Маша, как звал ее мой муж. Не хочу, чтобы вы думали, что между нами произошел какой-то конфликт, в результате которого Миша и принял решение лишить Машу наследства. Все совсем не так. Мы с Мишей разошлись, это так, я благополучно вышла замуж за другого человека, забрала с собой дочь, разумеется… И мы прекрасно жили все эти годы. Я никогда не запрещала Маше видеться с отцом и никогда не настраивала ее против него. Когда Миша заболел и понял, что ему недолго осталось, а болел он тяжело… – Она вздохнула, посмотрела в окно, в солнечную зимнюю прозрачность, словно там промелькнула знакомая ей тень, покачала головой. – Словом, он записал на Машу почти все, чем владел: небольшой рыбный ресторан на Сене, дом в Гренобле, который сдавал…

– Постойте, но Франсуа сказал мне, что ваш муж работал официантом в каком-то маленьком ресторане или кафе, – очнулась я, убаюканная тихим мелодичным голосом Клер. – Это правда?

– Да, правда. Рыбным рестораном занимается его друг, причем до сих пор, и он приносит Маше приличный постоянный доход. Да и в Гренобле в нашем доме проживает большая семья, они снимают его уже больше десяти лет. А официантом Миша работал просто для того, чтобы быть среди людей. После развода он не смог создать вторую семью, как-то у него не ладилось с женщинами. Возможно, он был однолюбом… Он практически жил в ресторане, это буквально в квартале от той квартиры, где вы сегодня были. Домой приходил, чтобы только поспать, а утром – снова туда.

– Но почему?

– Во-первых, он так привык, во‐вторых, хозяин и шеф-повар – его лучшие друзья, в‐третьих, это был любимый ресторан вашего отца, Лара. Там даже сохранился его любимый столик, на котором до сих пор стоит табличка «Евгений Петрофф». А на стене висят на ленточках старые пуанты вашего отца.

Клер посмотрела на меня, вероятно, ожидая какой-то реакции, быть может, слез, но я, не знавшая своего отца, не могла душевно отреагировать на его имя, а потому мне хотелось только одного: получить ответ на свой вопрос: почему именно мне завещана квартира? В чем подвох? Только ли в долгах завещателя?