Умри для меня

Это было в первый раз, когда я видела воздействие двоих из них друг на дуга, и даже несмотря на тот ужас, который творился, у меня в голое мелькнула смутная догадка.

Между Шарлоттой и Амброузом что-то было.

Он обращался с ней бережно, как будто она была очень хрупкой.

А она как губка впитывала его поддержку.

Это он был той неразделенной любовью, про которую она тогда говорила у реки.

Тот, кто не чувствовал того же.

Она говорила не о человеке.

Она говорила об Амброузе.

Как только эта мысль возникла у меня в голове, я уже знала, что это правда.

— Кейт? — спросил Жюль, отрывая меня от своих мыслей.

— Чарльз позвонил на телефон Винсента, — сказала я.

— Он спросил Винсента, а когда я сказала ему, что он в спячке, он попросил меня сказать вам, что он очень сожалеет.

Он не хотел, чтобы всё случилось именно так.

а потом.

.

.

я услышала звук похожий на меч.

Шарлотта простонала, и Амброуз крепче её обнял.

— Кто-то поднял телефон и сказал, что, если вы хотите заполучить тело Чарльза, то у вас есть время до полуночи, чтобы забрать его из катакомб.

— Катакомбы! — сказали Жюль с Амброузом недоверчиво.

— Предполагается, что

Мы везде смотрели.

Голос Амброуза был пропитан ядом.

Шарлотта еще сильнее зарыдала.

— Шшш, — прошептал Амброуз, склоняя голову ниже, так что его лицо касалось её щеки.

— Всё будет хорошо.

— Винсент говорит, что мы должны рассказать всё Жан- Батисту с Гаспаром, — сказал Жюль.

и в туже секунду я поняла, что и Винсент был в комнате, я услышала слова: Я здесь.

Всё в порядке.

Зная, что он рядом, я с облегчением вздохнула.

Когда мы вышли в коридор и спустились вниз по лестнице, я увидела Гаспара, выходящим из комнаты, говоря, — Ладно, ладно, Винсент, я поторапливаюсь.

Что за переполох? — а потом увидев перекошенное лицо Шарлотты, он прошептал, — О, Боже.

Да.

ясно, — и он открыл дверь, которая была напротив него и повел нас внутрь.

Вся группа подалась в комнату, которая была настолько шикарной, что казалось будто мы попали в версальский замок.

В одном конце комнаты с потолка свисали бархатные портьеры, которые переходили в балдахин над кровать.

Стены сплошь были увешены зеркалами и картинами, а на огромном гобелене, висевшим над кроватью и занимавшим большую часть стены, была изображена сцена охоты.

Жан-Батист сидел посреди комнаты за столом из красного дерева ручной работы и что-то писал ручкой.

— Да? — сказал он спокойно, и закончив писать предложение, посмотрел на нас.

Я дословно повторила всё, что только что рассказала остальным несколькими минутами ранее.

— А второй человек, который взял телефон, представился? — спросил Жан-Батист.

— Нет, — ответила я.

Я заметила как остальные настороженно переглянулись.

— Возможно, это мог быть Люсьен? — спросил он.

— Я только однажды говорила с ним, в шумном клубе.

я не могу сказать наверняка.

— Скорее всего, это ловушка, — сказал Гаспар, заламывая руки.

— Конечно, это ловушка, — сказал Жан-Батист.

После мгновения тишины, я увидела, как он кивнул и сказал, — Понятно.

Поднявшись из-за стола, он прошел через всю комнату и подойдя ко мне, сказал, — Винсент сказал, что у твое сестры сегодня в планах посетить мероприятие, которое вечером устраивает Люсьен.

Я совсем забыла про вечеринку.

— О, Боже мой — точно, — бледнея выдохнула я, когда подумала об опасности, которой она может себя подвергнуть.

— Это большая вечеринка будет проходить возле площади Денфер-Рошро.

В месте, под названием, Иуда.

— Денфер? — Амброуз зло усмехнулся.

— Именно так, они сейчас её называют.

Её прежнее название было d’Enfer — Адова площадь.

Прямо над катакомбами.

Идеальное место для демонов, чтобы открыть там заведение.

в этом есть смысл, для Люсьена и его клана, устроить пристанище среди мертвых, — добавил Жюль.

Возможно половина, находящихся там костей, их заслуга.

Глава 35

Я бывала уже в катакомбах, на экскурсиях для всех желающих.

Они состояли из ряда средневековых шахт, расположенных под городом, и в них было полно костей парижских мертвецов, накопившихся за столетия.

Парижа населялся в течение многих тысячелетий, поэтому понятно, что к семнадцатому столетию, кладбища города были переполнены.

В некоторых отчетах говорилось о трупах, которые плавали по городу, когда Сена выходила из берегов.

Наконец, правительство признало негодными маленькие городские кладбища, тела выкопали из могил и кости были перенесены в поземные пещеры, прямо под лицами Парижа.

Стены катакомб были выложены костями своих древних горожан, разложенных декоративным образом: в форме сердца, креста и других форм.

Это было самое ужасное зрелище, которое мне приходилось когда-либо видеть.

А помыслить о том, что там действительно, кто-то может проводить время.

.

.

Я вздрогнула, силясь представить, каким же чудовищем нужно быть, если тебя тянет в подобное место.

— Он не сказал куда именно в катакомбах нам идти? — спросил Жан-Батист.

— Туннели растягиваются на мили вокруг.

Я помотала головой.

Гаспар вышел из комнаты, а потом вернулся, держа в руках, большой сверток пергамента.

— Здесь карта канализации и катакомб, — сказал он.

— Так, — сказал Жюль.