Умри, моя невеста

Какие-то смельчаки, не остановленные вовремя милицейскими дубинками, уже тоже взбирались на сцену и пытались броситься вдогонку за нами. Достав газовый пистолет, я дважды пальнула назад и еще быстрее потянула Боброва с Камиллой к запасному выходу. Навстречу нам бежал мужчина в черном костюме и что-то кричал, пытаясь задержать. На секунду отпустив Боброва, я двинула ему кулаком в печень, и мужик упал на пол, тут же потеряв на время способность говорить.

Наплевав на холод и оставленную в гардеробе верхнюю одежду, я вышибла ударом ноги запертую дверь и вытолкнула своих подопечных на улицу.

– Бегом, к машине, – отпуская их, крикнула я.

Бобров с дочерью довольно резво побежали к «Тойоте», а я на ходу уже открывала замок пультом.

– А Лариса?

– А Вадик? – одновременно спросили Бобров и Камилла.

Я не успела ответить: из-за задней дверцы машины послышался приглушенный голос:

– Мы тут.

Заглянув туда, я увидела за машиной полуприсевших Ларису и Вадима, который рукой прикрывал женщину.

– Вадик, папа, мама! – как заведенная повторяла Камилла с пустым, словно невидящим взглядом.

– А ну все в машину, быстро! – приказала я, запрыгивая за руль.

Все быстро расселись – слава богу, у Боброва и Вадика хватило выдержки не поддаться панике и сохранить благоразумие. Я врубила мотор, «Тойота» мгновенно сорвалась с места и помчалась по проспекту вперед. Я хотела сразу же направиться домой к Бобровым, в Кузнецкое ущелье, но все же повернулась к Камилле и спросила:

– Болит где-нибудь?

Та неуверенно отрицательно покачала головой. Она сидела сзади, зажатая между Бобровым и Ларисой, которые поочередно гладили ее по голове дрожащими ладонями. Вадиму пришлось сесть рядом со мной.

– Юбку подними, – не терпящим возражений голосом сказала я.

Камилла потупилась, и Бобров сам осторожно приподнял край ее обгоревшего платья, представлявший собой неровно свисавшие почерневшие клочья.

– Боже мой! – ахнула Лариса, прикрывая рот от ужаса.

На ногах Камиллы, возле щиколоток, образовалось покраснение и вздулось два пузыря.

– Катюша! – Лариса не выдержала и разразилась плачем. – Дочка, больно, да?

– Нет, – с удивлением рассматривая свои ноги, проговорила девушка. – Ты знаешь, мама, мне совсем не больно!

– Она в шоке, – прокомментировал Вадим.

– Так! – взял ситуацию в свои руки Бобров. – Едем в ожоговый центр! Немедленно!

Доехав до нужной улицы, я свернула на мост, который вел в сторону тарасовского ожогового центра. Введя «Тойоту» во двор, остановилась. В некоторых окнах горел свет: центр работал круглосуточно. Бобров помог дочери выбраться из машины, они с Вадимом бережно взяли ее под руки и повели к дверям. Лариса хотела было пойти вместе с ними, но Бобров попросил ее остаться. Мы вместе сидели в машине.

Бобров и Вадик отсутствовали минут тридцать-сорок. Наконец они появились на крыльце лечебного корпуса и прошли в машину.

– Все в порядке, ее поместили в отдельную палату, обработали раны и сделали обезболивающий укол со снотворным, – успокаивающе ответил Бобров на немой вопрос жены. – Так что все в порядке, завтра мы ее навестим, а пока можете ехать домой.

– Как домой? – забеспокоилась Лариса. – А ты?

– А нам с Евгением Максимовной нужно кое-куда съездить, – уклончиво сказал Всеволод Евгеньевич. – Не волнуйся, это ненадолго. Вадик, – повернулся он к молодому человеку, – отвезешь Ларису Владимировну?

– Без проблем, – тут же отозвался Вадим, и Бобров по телефону вызвал такси.

– Только останься с ней до моего приезда! – строго предупредил он, и Вадик молча кивнул.

Усадив жену с ее сопровождающим в машину, Бобров облегченно выдохнул и обратился ко мне:

– Так, слава богу, главное утряслось. Остались пустяки…

И он как-то нехорошо усмехнулся.

– Какие пустяки? Что вы надумали? – спросила я.

– Едем к Заварзину! – требовательно сказал Всеволод Евгеньевич.

– Зачем?

– Разговор есть!

– Вы думаете, это он все организовал?

– Уверен!

И Бобров сел в машину. Я не стала спорить, так как и сама считала нужным разобраться во всем. Сейчас был хороший шанс расставить все по местам. Заварзин и впрямь мог оказаться тем негодяем, что в течение последнего времени сживал Боброва со свету. И дело, оказывается, вовсе не в финансовых делах Боброва, а в его дочери и творческих амбициях. Хотя… Какие там, положа руку на сердце, творческие? Просто амбиции…

По дороге я кое-что решила выяснить у Боброва.

– Вижу, вы настроены решительно, – сказала я. – Давайте-ка кое в чем разберемся. Как думаете, Заварзин всерьез заинтересован в сольной карьере дочери?

– Да, – не думая, ответил Бобров.

– Настолько серьезно, что мог пойти на убийство вашего сына? – прямо уточнила я.

Бобров застыл, потом сказал уже не очень уверенно: