Умри ради меня

— Что? — удивилась я и тут внезапно вспомнила слова Эмброуза: «Мы ее проверили, она не шпион». — Вы за нами следили!

Чувствуя себя одновременно и польщенной, и оскорбленной, я быстро подтянула под себя ноги, спрятав их под свой стул.

— За Джорджией мы не наблюдали, только за тобой. И это был не я. По крайней мере, после того дня, когда мы разговаривали в музее Пикассо. После этого я почувствовал, что обязан предоставить тебе… личное пространство. За тобой наблюдали Эмброуз и Юл, и то лишь потому, что знали: я… я интересуюсь тобой, и они настояли на том, чтобы убедиться, что ты для нас не представляешь опасности. Но я сам никогда в тебе не сомневался. Честно.

— Опасности? — недоуменно переспросила я.

Винсент вздохнул:

— У нас есть враги.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Винсент. — Вот уж чего мне совсем не хочется, так это впутывать тебя во что-то такое, что может оказаться рискованным.

— Но сам ты рискуешь? — спросила я.

— Мы не слишком часто пересекаемся с ними. Но если приходится, то это кончается тем, что обе стороны стараются уничтожить друг друга. Поэтому когда ты попросила меня быть честным, мне пришлось согласиться. Но я многие десятки лет учился защищаться. Так что тебе не о чем тревожиться.

Я вдруг вспомнила нашу с Джорджией прогулку по набережной.

— В ту ночь, когда я тебя видела… ты прыгнул в Сену за девушкой. А под мостом сражались какие-то люди. На мечах.

— А, ну тогда ты их уже видела. Это и были нума.

Даже само слово показалось мне зловещим. Я вздрогнула.

— Кто они такие?

— Они такие же, как мы, только наоборот. Неумирающие, но их цель — не спасение жизней. Их цель — уничтожение.

— Не понимаю.

— Мы обретаем бессмертие, когда умираем вместо кого-то, спасая чью-то жизнь. А они завоевывают вечность, отбирая жизни. Похоже, вселенной нравится равновесие. — Винсент горько улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, они — воскресающие убийцы?

Ледяной нож панического страха прорезал меня насквозь.

— Не просто убийцы. Они все совершили предательство, доведшее кого-то до смерти.

Я резко, глубоко вздохнула:

— Погоди… погоди минутку. Что ты такое говоришь? Что любой, кто умрет после того, как предаст кого-то, и тот человек погибнет, превратится в бессмертного урода?

— Нет, не любой. Только некоторые. Так же, как у нас. Не каждый, кто погибает, спасая кого-то, воскресает. Я это объясню как-нибудь в другой раз… это немножко запутанно. Тебе только и нужно знать, что нума — дурные. Они опасны. И они не умирают только потому, что продолжают убивать. Задачу им облегчает их деятельность: они превозносят разных мафиози, поддерживают проституцию и торговлю наркотиками, а чтобы придать своим действиям видимость законности, покупают разные клубы и бары. И неудивительно, что в их мире возможность убийства и предательства возникает достаточно часто.

— И это… эти существа тогда дрались под мостом в ту ночь?

Винсент кивнул:

— Девушка, прыгнувшая с моста. Она была связана с ними. Они довели ее до самоубийства, а потом собрались рядом, чтобы убедиться: она именно так и поступит.

— Но она выглядела такой юной… Сколько ей было лет?

— Четырнадцать.

Я вздрогнула.

— А вы зачем там были? — спросила я.

— Шарль и Шарлотта там гуляли, Юл парил рядом. Юл все увидел вовремя и быстро вернулся домой, чтобы привести меня и Эмброуза. Когда мы прибежали туда, двойняшки удерживали нескольких нума под мостом, а девочка… ну, ты сама видела, что случилось. Я поймал ее как раз вовремя.

— А вы… справились… с теми бандитами? — Мне даже слово «нума» не хотелось произносить, оно почему-то очень плохо на меня действовало.

— Да, двоих. А еще парочка сбежали.

— Значит, вы не только спасаете людей. Вы и убиваете тоже.

— Нума — не люди. И если у нас появляется шанс уничтожить неумирающее зло, мы это делаем. Человек всегда может изменить свое будущее. Но нума — нет. Они встают на свой путь, еще будучи людьми. А когда превращаются в ревенантов, они теряют всякую надежду на спасение.

«Значит, Винсент все-таки киллер», — подумала я. Да, он убивал плохих ребят, но тем не менее убивал, и я просто не понимала, какие чувства это вызывает у меня.

— А та девушка, которая прыгнула с моста?

— С ней все в порядке.

— А ты одержим ею?

Винсент засмеялся:

— Нет, потому что уже знаю, что у нее все хорошо. — Под столом он зацепил мои ноги своими и подтянул к себе. Меня снова охватило тепло его тела. — Я сейчас очень рад тому, что ревенанты не умеют читать чужие мысли, потому что Жан-Батист просто убил бы меня, узнай он, что я рассказал тебе о нума.

— Что, нарушил закон секретности? — усмехнулась я.

Винсент улыбнулся:

— Да, но я доверяю тебе, Кэти.

— Все нормально, — ответила я. — Ты, наверное, уже знаешь это от своих шпионов, но мне некому обо всем этом рассказать, даже если бы я того захотела. Меня совсем не ждет толпа подружек, желающих услышать последние сплетни из мира бессмертных.

Винсент захохотал:

— Верно, не ждет. Но у тебя есть я.

— О, я буду вдвойне осторожна, чтобы не проболтаться о тех монстрах, что окружают тебя.