Умри сегодня и сейчас

«Это нормально. А вот как только тебя высшее общество начнет с распростертыми объятиями встречать, тогда дела твои плохи».

«Мои дела и так плохи».

Я бы не стала этого говорить, но, знаете, на душе было муторно, кошки на душе скребли: скряб, скряб. Как-никак, я на допросах раскололась и капитана Бондаря сдала с потрохами. Правда, склонять его к предательству я бы по-любому не стала, хотя кто знает… Боюсь пыток, ничего не поделаешь. Героиня из меня никакая. В таком духе я и высказалась. Мол, дома меня за мои подвиги по головке не погладят. Видеозапись с моим участием осталась, возьмут и прокрутят.

«Нет, – успокоил меня Бондарь, – сгорела кассета».

«Уже легче, – сказала я, – только не совсем. Я ведь все равно теперь предательница».

Он мне: «Ты присягу давала?»

«Не давала».

«Офицерскую честь роняла?»

«Разве что девичью, – улыбнулась я, – но чуть-чуть, самую малость».

«Вот и не забивай голову всякими глупостями», – сердито сказал Бондарь. Вернее, он грубее выразился. В смысле: не засирай себе мозги.

«Я ведь не то что родину, я тебя предала!» – напомнила я.

Он ухмыльнулся:

«Переживу. Родину бы тебе не простил, а себя – пожалуйста».

Тогда я заплакала, а он меня приобнял… так, знаете, ласково… как маленького ребенка. Я реву, а он обнимает, реву, а он обнимает. Слыхали такое выражение: светлые слезы? Вот они-то у меня из глаз и лились. В три ручья. Но на сердце легко-легко стало. Не только от того, что мы живыми из этой передряги выбрались, верите? Я хоть сейчас готова обратно вернуться, если на пару с капитаном Бондарем. Будь моя воля, я бы с ним до конца своих дней осталась, честное слово.

Такой он человек, Бондарь.

Женя Бондарь…