Умри Убей Воскресни

Дела вельш-корга были плохи – стафф трепал его, как хотел, ухватив зубами за загривок. Пес визжал, изворачивался, прижимая уши и вдруг изловчился и с силой заехал суке когтем по морде. На серой шкуре выступила кровь, сука взвизгнула и разжала зубы. Юстик подскочил на все четыре лапы и, вместо того, чтобы бежать, ощерился, зарычал и кинулся на стаффа, вцепился острыми зубами во вражье ухо и повис на нем, даже зажмурился, как недавно, когда играл с Настей.

Макс обернулся – девушка была уже близко, она стояла неподалеку и сжимала в руке телефон, что-то кричала, но Макс ее не слышал. Обернулся и оторопел – сука завалилась набок, прижимая Юстика к траве, тот верещал откуда-то из-под ее бока, а Мишка тянул поводок на себя и вдруг упал от резкого движения псины и оказался с ней нос к носу.

– Не двигайся! – заорал Макс, – назад! Назад ползи, кому сказано!

А сам крутил головой по сторонам, искал камень или палку, или что-то в этом духе, и как назло, ничего не было. Культурные люди живут, черт побери, кругом чистота и порядок, и каждый сам за себя, ни одна сволочь из дома нос не высунет посмотреть, может, помощь нужна, сидят по домам, ждут, когда все закончится. Родители Мишкины на работе, разумеется, а бабка дрыхнет, поди, время-то обеденное…

Юстик ужом вывернулся из-под туши стаффа, вскочил, поджимая переднюю лапу, и оказался между ощерившейся сукой и Мишкой. Мальчишка потянулся, чтобы схватить свою псину за ошейник, и тут Юстик вцепился суке в нос, да так, что аж заурчал от удовольствия. Стафф завизжал, замотал башкой, но Юстик зубы не разжал, висел сосиской, задорно оставив хвост. Зареванный Мишка полз за псами на коленях, Макс кинулся к пацану, и тут сука опустила голову, швырнув Юстика спиной оземь, уперлась ему в грудь обеими лапами и буквально оторвала от своей морды. На белую грудку вельш-корга закапала темная кровь, пес трепыхнулся, повернулся набок и пропал из виду – сука вцепилась ему в горло, намертво сжала челюсти и, упираясь лапами, буквально рвала его на части. В одно мгновение исчез черный, белый и рыжий цвет, шерсть Юстика стала грязно-бурой, ушастая голова беспомощно трепыхалась во все стороны, на траву летели бурые брызги. Мишка оторопел, он не понимал, что происходит, и все тянул на себя тонкий поводок.

– Беги, дурак! – Максу оставалось совсем немного, он старался не смотреть на растерзанного пса, тянулся к мальчишке, и тут стафф отпустил Юстика. Желтым змеиным глазом покосился на Макса, на Настю, что оказалась совсем рядом, на Мишку и схватил его за протянутую руку, дернула на себя, навалился сверху. Мишка жутко выдохнул что-то вроде «помогите», Макс перехватил его взгляд, и тут время остановилось. Сука медленно, очень медленно, как удав, наползала на пацана, закрывала его собой, а тонкая рука с намотанным на запястье поводком вдруг точно развалилась пополам, в середине показалось что-то белое, острое в окружении алого и багрового. Мишка смотрел куда-то в небо, потом отвернулся, потом закричала Настя, и Макс очнулся, сообразил, что это кровь, что ее много, что сука до кости разорвала Мишке руку, и что тварь тянется к горлу пацана, как недавно к шее Юстика.

– Макс! – Настя колотила его кулаками по спине, – Макс, убей ее! Прекрати, дрянь!

Она пнула суку носком туфли в бок, псина утробно рыкнула, повела башкой в сторону, не разжимая зубов. Мишка как-то успел поднять руку, защищаясь, и теперь стафф пытался перегрызть ее, морду суки покрывала кровь и пена.

– В дом! – заорал на девушку Макс, – в дом, быстро! В «скорую» звони!

Грубо потащил Настю к воротам, втолкнул в калитку, да так, что девушка едва удержалась на ногах, треснула ткань плаща. Макс ринулся к дому, соображая на бегу, что делать – палкой эту тварь не взять, кирпича под рукой нет. Лом есть, хороший, тяжелый, им зимой удобно лед скалывать. Лом подойдет – Макс по газону метнулся к гаражу, влетел, закрутил головой, вглядываясь в полумрак. Нихрена не видно, похоже, отец убрал все до очередного сезона, он порядок любит… И тут снова раздался Мишкин голос, слабый, то ли стон, то ли плач, потом залаяла сука, крик оборвался. Макса как кипятком ошпарило, он клял себя последними словами, что стоит столбом и ничего не может сделать, бросился в самый дальний угол, к старой тумбочке, открыл, выволок барахло, развернул ворох тряпок. Здесь он, никуда не делся, «макаров» с глушителем, и патроны на месте, все восемь штук. Лежал с того майского вечера, лежал, все руки до него не доходили, точно ждал этого часа.

Макс защелкнул магазин обратно, постоял еще пару мгновений и побежал к березе. Две пули – пустяк, никто и не сообразит, из чего стреляли, а пистолет от сегодня же по частям утопит в болоте, как и собирался. И концы в воду, ищите, вовек не найдете, да и искать никто не будет.