Умри за меня

— Я должна быть честной. Я никогда не влюблялась так прежде. Я никогда…Я подняла глаза к потолку, для того, найти хоть что-нибудь, что мне поможет набраться мужества и продолжить, ничего не найдя, я глубоко вздохнула, прежде чем встретиться с ним взглядом. У меня никогда не было такого сильного чувства к кому бы то ни было. И если я позволю себе сохранить эти чувства к тебе…

Лицо Винсента было спокойно, но в глаза были полны отчаяния, пока он ждал приговора, которое, он понимал, обязательно последует.

Я заставила себя продолжить.

— Я не могу представить, как переживать то, что произошло сегодня, постоянно. А когда настанет твоя очередь, все будет только хуже. Я не смогу спокойно смотреть как ты снова и снова умираешь. Это слишком сильно напоминает мне смерть родителей.

Я задыхалась от своих слов и начала плакать, а Винсент подошел ко мне, но я вытянула руку, останавливая его.

— Если бы я в итоге полюбила тебя, то я не смогла бы так жить. В вечной агонии. Понимания, что ты воскреснешь, или как там это называется, может оказаться недостаточно, чтобы снова и снова переживать твою смерть. Ты не можешь просить меня об этом. Я не смогу так жить.

Я резко поднялась на ноги и, утирая слёзы, побрела к двери. Он проследовал за мной, тихо прошел по коридору в прихожую и неподвижно встал, как я взяла свою куртку со скамейки и начала бороться с дверной ручкой. Винсент открыл для меня дверь и, положив руки на мои плечи, осторожно развернул меня к себе.

— Кейт, пожалуйста, взгляни на меня.

Я не могла поднять свои глаза и посмотреть ему в лицо.

— Я понимаю, — сказал он.

Наконец, я подняла глаза и посмотрела ему прямо в глаза.

Его глаза были холодными. Пустыми.

— Прости за ту боль, которую я причинил тебе, — прошептал он, и сбросил руку с моего плеча.

Я развернулась и пошла, пока у меня всё ещё оставались силы уйти от него, а когда ворота за мной захлопнулись я побежала.

Глава 22

Я добралась до своей комнаты, не увидевшись ни с бабушкой и дедушкой или с Джорджией по дороге, и заперлась у себя. Я свернулась калачиком в углу кровати, время, казалось, остановилось. Я чувствовала, как меня разрывает между уверенностью, что я всё сделала правильно, и мучительным сомнением, что в течение десяти минут я разрушила малейшие шансы, которые, возможно, имели надежду на светлое будущие. На любовь.

Хотя я знала его не долго, я чувствовала, что если всё продолжалось, я бы влюбилась в Винсента. В этом не было никаких сомнений. И если это принять за отправную точку, я понимала, что это не был всего лишь легкомысленный романчик. Мое сердце было бы уничтожено. Я была в этом уверена.

И испытывая всё это к нему, я не могла рисковать, с болью смотреть, как его неоднократно ранят, убивают или даже уничтожают. Он говорил, что это возможно: его бессмертие имеет свои ограничения.

Потеряв маму с папой, я отказываюсь терять кого-нибудь еще из тех, кого люблю. Старое изречение звучало уже по—другому. Оно должно было звучать так: лучше не любить совсем, чем полюбить и потерять любовь. Я сделала всё правильно, успокаивала я себя. Так почему я чувствую, что совершила самую большую ошибку в своей жизни?

Я закуталась в одеяло коконом и медленно погрузилась глубже в свои страдания. Я позволила боли, поглотить меня. Я это заслужила. Мне не следовало никогда открываться.

Спустя несколько часов, постучала Мами, сказав, что пора ужинать. Какое—то мгновение я успокаивала свой голос, а потом прокричала,

— Мами, я не голодна. — Спасибо! — через несколько минут послышался тихий стук в дверь.

— Можно нам войти? — послышался голос Джорджии с другой стороны, и не, дожидаясь ответа, моя сестра с бабушкой зашли на цыпочках в мою комнату.

Сев по обе стороны от меня они обняли меня и ждали.

— Всё из—за мамы с папой? — наконец спросила Джорджия.

— Нет, на этот раз дело не в маме с папой, — пробормотала я, усмехнувшись, — во всяком случае не только в маме с папой.

— Из—за Винсента? — спросила она.

Я со слезами на глазах кивнула.

— Он…Винсент, — я почувствовала, как Мами с Джорджией переглядываются поверх моей головы, — сделал нечто, что причинило тебе боль? — сказала Мами, пробегая пальцами вверх и вниз вдоль моей спины.

— Нет, это была я. Я просто не могу…

Как я смогу им всё объяснить? Что я не могу позволить себе быть рядом с ним. Это было слишком рискованно.

— Я понимаю, о чём ты говоришь, — сказала Джорджия. — Ты просто боишься кого-нибудь снова полюбить. Вдруг они тоже исчезнут.

Я положила голову Мами на плечо и вздохнула,

— Всё очень сложно.

Приглаживая мои волосы рукой, и поцеловав меня в макушку, она спокойно ответила, — Это всегда сложно.

— Я купила груду романов на английском в книжном магазине, а теперь они нашли прибежище в темной пещере моей спальни, сказала Мами, — пока я была все выходные в зимней спячке.

Она всё поняла и после того, как оставила блюдо с водой, чаем, фруктами и разными видами сыров и печенья на моем туалетном столике, оставила меня в покое.