Умри за меня (ЛП)

— Наши сокровища в те времена в любом случае хранились бы в церкви, — заметил Шпандан.

Софи тихо рассмеялась.

— Скорее всего, да. Так что мы должны радоваться, что их тогда не украли, а они есть здесь и сейчас. Итак, «творческая пауза» окончена. Убираем мечи и принимаемся за работу.

С тяжелыми вздохами, Шпандан, Брюс и Марта поднялись и ушли.

Джон остался. Благоговейно, словно речь шла о жертвоприношении, он поднял меч обеими руками и протянул его Софи. Она ласково погладила стилизованную головку эфеса.

— Однажды я уже находила нечто подобное. На раскопках в Дании. Не такой красивый, как этот, и сильно поврежденный. Клинок посередине полностью разъела ржавчина. Когда его выкопали, у меня было ощущение…, будто он впервые за сотни лет ожил для только меня одной, — Софи посмотрела на Джона и смущенно рассмеялась. — Я знаю, это звучит безумно.

Он почтительно улыбнулся.

— Совсем не безумно. Вам ведь этого не хватает? Вы хотите быть там?

Софи отправила содержимое витрины на место и закрыла ее.

— Когда больше, когда меньше. Сегодня очень хочу, — а завтра, тем более, так как ей предстояло вести экскурсию в «историческом костюме». — Пойдемте.

Софи очень удивил звонок мобильного. Даже Тэд старался не беспокоить ее по воскресеньям.

— Да?

— Софи, это Кэтрин. Ты одна?

Софи напряглась, когда по голосу подруги поняла, что дело не терпело отлагательств.

— Нет. А надо?

— Да. Мне надо поговорить с тобой. Это важно.

— Хорошо, не отключайся. Джон, извините, это приватный разговор. Встретимся через несколько минут в общем зале.

Джон кивнул и развернул инвалидную коляску. Когда он уехал, Софи закрыла дверь.

— Выкладывай, Кэтрин. Что случилось?

— Мне нужна твоя помощь.

Дочь Кэтрин Триша — лучшая подруга Софи с детских лет. И Кэтрин была для Софи как мать, которую та никогда не знала.

— Какая?

— Мы должны расчистить поле, и знать, где копать.

Разум Софи мгновенно совмести судмедэкспертизу с раскопками, и перед ее мысленным взором возникла картина массового захоронения. За прошедшие годы она вскрыла десятки могил и прекрасно знала, что за этим последует. Она почувствовала, как участился ее пульс при мысли об участии в настоящих раскопках.

— Когда я тебе понадоблюсь и где?

— Чем раньше, тем лучше, на поле в получасе езды к северу от города.

— Кэтрин, мне нужно как минимум два часа, чтобы привести сюда свое снаряжение.

— Два часа? Почему? — на заднем фоне Софи услышала несколько ворчливых голосов.

— Потому что я в музее, да еще и на велосипеде. Я не смогу все привязать к седлу. Сначала мне нужно вернуться домой и забрать бабушкину машину. Кроме того, я собиралась днем навестить ее. Я должна хотя бы ненадолго заехать к ней в гости.

— Анну я беру на себя. Отправляйся в Уитмен-колледж за своим снаряжением. Один из детективов заберет тебя оттуда на своей машине.

— Хорошо, тогда пускай он подходит к зданию, возле которого стоит скульптура Веселой обезьяны. Я буду возле нее в половине второго.

Послышалось сильное ворчание.

— Ладно, — наконец произнесла слегка раздраженная Кэтрин. — Детектив Чиккотелли хотел бы особо подчеркнуть, что это дело абсолютно конфиденциальное. Ты не должна никому ничего говорить.

— Я поняла, — Софи вернулась в Большой зал. — Ребята, я должна уйти.

Студенты мигом начали собирать свои вещи.

— С бабушкой все в порядке, доктор Джи? — спросил Брюс, озабоченно глядя на нее.

Софи заколебалась.

— Думаю, да, — было бы лучше, если бы ее ученики считали, что речь шла об Анне. — Во всяком случае, сейчас у вас выходной. Боже мой, вы слишком веселитесь.

Когда все ушли, Софи закрыла дверь, включила сигнализацию и на максимально допустимой скорости отправилась в Уитмен-колледж. Ее сердце учащенно забилось. В течение нескольких месяцев ей хотелось вернуться к практике. Как бы то ни было, она, наконец-то, могла снова заняться той работой, которая составляла смысл ее жизни.

Глава 2

Воскресенье, 14 января, 14 часов.

Он уселся поудобнее, посмотрел на экран и удовлетворенно кивнул. Хорошо. Очень, очень хорошо. Здесь нечего скромничать. Заинтригованный, он рассматривал фотографии, воспроизводившие отдельные кадры из видео с Уорреном Кизом. Жертва выбрана правильно — рост, вес, мускулатура. На татуировке парня отпечатана его судьба. Уоррен родился жертвой. И он великолепно страдал. Камера отменно запечатлела его мучения. Но его крики… Он щелкнул аудиофайл, и из динамиков раздался, кристально четкий, пронзительный крик, заставивший его содрогнуться. Идеальная высота звука, идеальная сила. Идеальное внушение.

Его взгляд блуждал по картинам, которые он развесил рядом с фотографиями. Эта серия картин, вероятно, являлась лучшей на сегодняшний день. Он назвал ее «Уоррен умирающий». Разумеется, она написана маслом. Он обнаружил, что масло — это лучшее средство удержать напряженное выражения лица и разинутый в невыносимой боли рот.