Умри завтра

– Хочешь фрикаделек, детка?

– Отстой, – сонно пробормотала Кейтлин, не поднимая глаз, будто мать предлагала ей яд.

– Мы как раз проезжаем «Икеа», можно остановиться.

Дочь все тыкала в кнопки.

– Закрыто.

– Без четверти восемь. По-моему, открыто до десяти.

– Фу! Хочешь типа меня отравить фрикадельками?

– Помнишь, мы тут закусывали в апреле? Тогда тебе понравилось.

Кейтлин вдруг оживилась.

– Я прочитала в Сети, что фрикадельки напиханы жиром и всяким дерьмом. Знаешь, туда втюхивают даже осколки костей, от которых живот раздувается. А для гамбургеров корову целиком суют в мясорубку. Все идет – голова, шкура, внутренности. Называется чистой говядиной.

– Только не в «Икеа».

– Угу, я и забыла, что для тебя эта шведская барахолка – священный алтарь, благословленный каким-то нордическим богом.

Линн с улыбкой дотянулась до ее руки:

– Все равно лучше больничной еды.

– А то. Не волнуйся, в долбаной больничке я вообще ничего есть не стану. – Кейтлин опять застучала по кнопкам. – Все равно только что ужинали.

– Я ужинала, детка. Ты даже не притронулась.

– Ладно, – зевнула Кейтлин. – Врешь. Я йогурт ела.

Линн затормозила у светофора, снова взяла дочку за руку.

– Тебе сегодня вечером обязательно надо поесть.

– Зачем?

– Чтобы сил набраться.

– Сил у меня как раз выше крыши.

Линн стиснула ее ладонь, но не дождалась ответа. Вытащила из кармашка на дверце дорожную карту, быстро сверилась. Мотор сбавил обороты, выхлопная труба стукнула в днище. Загорелся зеленый. Она сунула карту обратно, толкнула липкий рычаг, включив первую передачу, и отпустила тормоз.

– Как себя чувствуешь?

– Боюсь. И устала до чертиков.

Двигаясь в транспортном потоке, Линн опять стиснула руку Кейтлин.

– Все будет хорошо, дорогая. О тебе позаботятся наилучшим образом.

– Люк сидит в Интернете, кинул сообщение. Девять из десяти человек, которые в Соединенных Штатах ждут пересадки печени, умирают, так и не дождавшись. В Соединенном Королевстве каждый день умирают трое ожидающих. В Америке и Европе в очереди на трансплантацию стоят сто сорок тысяч.

В бешенстве Линн не заметила горящих тормозных огней шедшей впереди машины и ударила по тормозам что было силы, чтобы не врезаться ей в зад.

Пропади пропадом проклятый Интернет! Пропади пропадом придурок Люк! Неужели безмозглому обормоту больше нечего делать, как пугать мою дочь?

– Люк ошибается, – заявила она. – Я говорила с доктором Хантером. Это неправда. Просто некоторых тяжелобольных слишком поздно ставят на очередь. К тебе это совсем не относится.

Она изо всех сил старалась придумать, что еще сказать, не впадая в поучительный тон, но голова внезапно опустела. Консультант доктор Грэнджер обещал постараться добиться приоритета для Кейтлин. И столь же откровенно добавил, что ничего не может гарантировать. Да еще проблема с редкой группой крови.

Линн молча вела машину под равномерный писк кнопок мобильника и неравномерный писк поступающих сообщений.

– Хочешь, включу музыку, милая? – спросила она наконец.

– Только не тот отстой, что у тебя в машине, – ответила Кейтлин, впрочем добродушно.

– Может, поищешь что-нибудь по радио?

– Как скажешь. – Дочь дотянулась и включила радио. Зазвучала старая песенка «Сисор систерс» «Не хочу танцевать». – Как бы про меня. Нынче вечером танцев не будет.

Линн криво улыбнулась. В неожиданной вспышке уличных фонарей худенький перепуганный призрак на пассажирском сиденье тоскливо улыбнулся в ответ.

16

– Так-так-так, не трудно угадать, кто это тут у нас трупных мух обогнал, – проворчал Рой Грейс, проходя вместе с инспектором Лиззи Мантл мимо поста у трапа и с неудовольствием опознавая прибывшего репортера брайтонской газеты «Аргус».

В любое время дня и ночи Кевин Спинелла опережает прочих журналистов, особенно когда слышен душок подозрительной смерти. Или, возможно, душок самой смерти. Может быть, острый нос молодого человека чует смерть с той же четырехмильной дистанции, что и трупные мухи. Либо он нашел какой-то способ взлома новейшей закрытой полицейской радиосети.

Есть подозрение, что у него имеется осведомитель в полиции. Грейс решил с этим как-нибудь разобраться, но в данный момент его мысли заняты совсем другим. Надо как можно скорее попасть на проводы главного суперинтендента Джима Уилкинсона и выяснить, почему Клио так холодно предупредила о предстоящем нетелефонном разговоре.

Что же хочет сказать любимая женщина? Почему говорит, как чужая? Собирается бросить его? Нашла себе другого? Решила вернуться к прежнему бойфренду, чокнутому «заново рожденному»[8] адвокату?

Надо признать, что с ее бывшим мужем, «старым итонцем»,[9] Грейсу близко даже не сравняться. Клио родилась и выросла совсем в другой среде, принадлежит к другому классу. Интеллектуалка из богатой семьи, получившая образование в частной школе-интернате.