Унесенная с миллиардером

— Неужели, — неторопливо ответил он, и она заметила, что он перестал нажимать кнопку. Похоже, он решил сдаться. Она уже давно потеряла надежду, что их кто-нибудь услышит. Спустя минуту он спросил. — А вас кто-нибудь будет искать?

Она вздохнула. — Я не знаю. Я приехала сюда с подругой, но она … ветреная. Я не знаю, поняла ли она, что я пропала, или же считает, что я уехала на другом автобусе. — Бронте не хотелось об этом думать, но все же гадала, осталась ли Шэрон и пыталась ли ее найти, или она уехала при первой же возможности? К сожалению, она знала точный ответ на свой вопрос. — Мне хочется думать, что перед отъездом кто-нибудь решил проверить здание, убедившись, что тут никого не осталось.

— Мммм, — его тон был уклончивым, словно он не хотел ее разочаровывать.

Да, она и сама не была в этом уверена. Просто ее успокаивала эта мысль. Бронте поправила сумочку, положила на нее голову в ожидании спасения.

***

Бронте проснулась некоторое время спустя, во рту пересохло, а тело болело. В лифте было подозрительно тихо и темнее, чем раньше.

Электричества не было. Она потерла глаза и поднялась, скривившись от боли — Эй?

— Я все еще здесь, — ответил он, и теперь его голос звучал устало, а не раздраженно. — Вы ничего не пропустили.

— Я, должно быть, уснула. Как… сколько мы уже здесь?

— Около шести часов.

Шесть часов? О, боже. Она запаниковала, ее сердце забилось чаще. — За нами никто не придет, да?

— Полагаю, да.

Она сделала глубокий вход, уговаривая себя не паниковать. Они застряли в лифте на безлюдном острове. Застряли. В этот момент в лифте стало невыносимо жарко, ведь электричество не было несколько часов, да, и они находились на тропическом острове. — Как они могли нас бросить?

— Опять же полагаю, что во время эвакуации был хаос, и они не заметили отсутствие двоих человек. — Его слова имели смысл, но он произнес их скучающим тоном.

Он до сих пор злился на нее или же на ситуацию в целом? Но ей было все равно. Как бы он к ней не относился, это не изменит того факта, что ближайшее время придется провести вместе.

Она выпрямилась, сморщившись от того, как сильно затекли ее мышцы, а тело было влажным от пота. Ей также жутко хотелось пить, но нечем было утолить ее жажду. Джинсы и футболка, которые она второпях надела — прилипли к телу. Она скинула сандалии, а затем посмотрела в дальний угол лифта, но ничего не увидела. Заметит ли он, если она разденется? И как он на это отреагирует? Не было ли это опасным? Он не походил на типа, способного наброситься на нее и изнасиловать, воспользовавшись ситуацией.

После минуты колебаний, она начала медленно расстегивать молнию на джинсах, создавая шум в кабине лифта.

— Что ты делаешь?

Он, конечно же, все слышал.

— Раздеваюсь. Здесь жарко. Так что оставайся в своем углу, и я тебя не побеспокою.

Она тоже услышала шуршание его одежды. — Хорошая идея.

— Ты меня похвалил? Неужели простил мне мое истеричное хихиканье? — поддразнивала она.

— Пока нет, — его резкий ответ не способствовал продолжению беседы.

— Многое прощай другим, но ничего себе.

— Ты собираешься весь день сидеть здесь и цитировать Платона?

— Чтобы ты знал — это Авзоний. И да. Должна же я хоть как-то использовать свою степень по философии. — Снимая футболку, она вздохнула с облегчением, когда прохладный воздух соприкоснулся с ее разгоряченной кожей. Стоя в одном белье, она почувствовала облегчение, собрала свои вещи и сложила в сумочку.

— Ты тоже можешь раздеться до боксеров, — сказала она ему. — Я все равно ничего не увижу.

— Я так не думаю.

— Ходишь в плавках? — не удержалась она. — Я тебя представляла, как любителя боксеров.

Если честно, она вообще ни о чем таком не думала. Она лишь украдкой взглянула на него перед отключением электричества. Но ей нравилось дразнить его, так она хоть немного могла повеселиться в этой ужасной ситуации.

— Почему ты интересуешься моим бельем? — голос его звучал весьма недовольно.

Она вздохнула. — Я просто хочу поддержать разговор. Тебе тоже стоит научиться это делать. — Сидя на полу, сжимая в руках телефон, боясь открыть его и полностью разрядить батарею, она минуту помолчала, а затем заговорила. — Меня зовут Бронте.

— Бронте? В честь Шарлотты или Эмили?

Ее удивил его вопрос. Обычно люди начинали шутить над ее необычным именем, а не спрашивать о его происхождении. — Скорее, в честь обеих. Моя мама увлекалась классической литературой, и смотри, куда ее это привело.

— Кто бы мог подумать, но моя мама такая же, как твоя.

— Правда? Она тоже мечтательница?

— Моя была актрисой, — спокойно ответил он. — Мне говорили, она была безответственной и очень инфантильной.