Унесенные бездной. Гибель «Курска».

О, Святый Отче,

Услышь нашу молитву к Тебе

От смиренных слуг Твоих, что ниже моря,

Что в глубинах океана.

Там мы сейчас так далеки от светлого дня.

Мы молим Тебя – веди нас к свету сияющему!

Спаси и сохрани нас в этом походе,

И даруй нам терпение,

Чтобы темнота не сделала нас слепыми.

Мы стремимся к Тебе из глубины.

И даруй нам мирный сон.

А о тех, кто остался любить нас вдали,

Мы просим заботиться каждый день,

Пока мы снова не вернемся в мир,

Где пьют воздух и радуются дождю.

Мы молим Тебя – веди нас за руку в этой мгле,

Подвигай нас неспешно и верно.

О, святый всемогущий Боже,

Услышь молитву нашу

От смиренных слуг твоих, что ниже моря!

Глава пятая КОМАНДИР «КУРСКА»

Моряки всегда знали толк в женщинах, а подводники – особенно. Вот и Геннадий Лячин, и Дмитрий Колесников без труда доказали эту аксиому. Первый уходил в море в день «серебряной свадьбы», другой – в дни затянувшегося «медового месяца»… По странному совпадению, их жены были чуть-чуть старше их.

Море не считается с нашими праздниками. И в день 25-летия свадьбы вместо мужа постучал в дверь «курский» мичман и вручил ей от имени Геннадия большой букет живых цветов.

– Геннадий Петрович просил поздравить вас сегодня с радостной датой… Остальное командир обещал сказать сам, когда вернется…

Свой семейный юбилей они решили отпраздновать после учений, когда Геннадий вернется.

Он не вернулся…

Ирина и так знала все, что Геннадий хотел сказать ей в такой день, да не успел. Они давно уже научились общаться без слов – телепатически. Шутка ли, четверть века – душа в душу. А познакомились и того раньше – на катке, когда Гена учился в седьмом, а Ира в восьмом классе волгоградской школы № 85.

Петр Степанович Лячин, отец командира и сам бывший солдат-фронтовик, живет теперь только воспоминаниями:

– Как-то Гена вернулся с катка взбудораженный. Говорит: «Знаешь, папа, у нас в школе учится одна девчонка. А коса у неё – огромная. Мы тут на коньках катались. Я перепутал наши портфели – они рядом лежали у льда – и полез в её. А она подлетела, вырвала его и как шарахнет меня им с размаху! Классная девчонка!»

Ту классную девчонку звали Ириной Глебовой.

Кто мог подумать тогда, что это забавное недоразумение станет прологом большой любви? Но стало… Более того, знакомство с Ирой определило и будущую профессию паренька, да и всю жизнь, ибо была Ира «капитанской дочкой» – дочерью бывшего офицера-подводника Юрия Николаевича Глебова. С его рассказов о флотском житье-бытье, о подводных походах, о морских приключениях и начался моряк Геннадий Лячин.

В те черные августовские дни ни отец Геннадия, ни его тесть журналистов не принимали. Слишком было все остро и больно. Из всей нашей братии удостоилась беседы лишь моя коллега по «Российской газете» Елена Василькова. Она первой приехала в Волгоград, ей первой, как женщине, все рассказали, в том числе и историю любви командира «Курска».

Впрочем, тогда, в конце шестидесятых, он был просто влюбленным подростком. Влюбленным в «капитанскую дочку»…

– В нашей квартире Гена впервые появился необычно, – вспоминает отец Иры Юрий Николаевич Глебов. – Как-то слышу, кто-то бросает в окошко камешки: один, второй… А ведь третий этаж. Спрашиваю Иру: «Это тебя кто-то вызывает?» Дочка слегка смутилась. Я спустился по лестнице. Вижу, стоят два подростка. Один высокий, стройный, другой ростом пониже. Спрашиваю: «Кто из вас в окно швыряет?» – «Я», – признается высокий. Он мне понравился. Взгляд твердый, но без вызова. «Что ж, – говорю, – идем познакомимся». Пошел.

«Еще я узнала, – делилась своими впечатлениями Василькова, – что Юрий Николаевич весьма строг, воспитывая своих двух дочерей. Его рекомендации звучали для них приказами, которые никогда не обсуждались и выполнялись неукоснительно. Например, дома быть не позже восьми вечера.

Юрий Николаевич и его жена Лидия Васильевна сейчас живут вдвоем в крохотной двухкомнатной «хрущевке». А раньше здесь ютились вчетвером. Да ещё и Гена, провожая после школы Иру, частенько засиживался у них, слушая рассказы из флотской жизни.

А потом в своем дворе звал свою младшую сестру Таню:

– Петро-овна! Домой! – и объяснял ей, что девочке положено быть дома в восемь. Ведь так было заведено в семье Глебовых!»