Унесенные бездной

Ну, естественно, что надо нашлось, разлили по кружкам и выпили за мое возвращение из первой моей "автономки"...

- Последнюю, двадцать пятую, наверное, тоже помните?

- Еще как... Это было весной 1989 года. Я выходил в море на борту ракетоносца как заместитель командира дивизии "стратегов" - подстраховывать молодого командира атомохода. Впереди в дальнем охранении шла торпедная подводная лодка К-278...

- Это печально известный "Комсомолец"?

- Он самый... За сутки до гибели этого уникального корабля я переговаривался с его командиром капитаном 1-го ранга Ваниным по ЗПС звукоподводной связи. Вдруг получаю 7 апреля странное радио с берега дальнейшие задачи боевой службы выполнять самостоятельно, без боевого охранения. А вернувшись на базу, узнал о трагедии в Норвежском море...

- А самый опасный для вас поход?

- В 1983 году. Я - командир 16-ракетного атомного подводного крейсера. Выполняем стратегическую задачу в западной Атлантике - несем боевое дежурство в кратчайшей готовности к нанесению ответного ракетно-ядерного удара. Вдруг в районе Бермудского треугольника - не зря о нем ходит дурная слава - сработала аварийная защита обоих бортов. Оба реактора заглушились, и мы остались под водой без хода. Перешли на аккумуляторную батарею. Но емкость её на атомоходах невелика. Спасло то, что нашли неподалеку район с "жидким грунтом", то есть более плотный по солености слой воды. На нем и отлежались, пока поднимали компенсирующие решетки, снимали аварийную защиту...

- А если бы не нашли "жидкий грунт"?

- Пришлось бы всплыть на виду у "вероятного противника". В военное время это верная гибель. В мирное - международный скандал. И вечный позор для меня как подводника-профессионала.

Кстати, в этом же районе погибла, спустя три года, небезызвестная К-219. На ней произошел взрыв в ракетной шахте, от ядовитых паров окислителя погибли пять человек. Командир капитан 2-го ранга Игорь Британов вынужден был всплыть...

Мой ракетоносец, совершенно однотипный с К-219, находился на соседней позиции, и я по радиоперехвату понял, что у Британова беда. Ходу до него мне было чуть более двадцати часов. Готовлю аварийные партии, штурманскую прокладку, и не зря - получаю персональное радио: "Следовать в район для оказания помощи К-219. Ясность подтвердить". Ясность подтверждаю. Но квитанцию на свое радио не получаю. Еще раз посылаю подтверждение квитанции нет. Снова выхожу в эфир - ни ответа, ни привета. Молчит Москва, и все... А я уже больше часа на перископной глубине торчу, вокруг океанские лайнеры ходят - неровен час под киль угодишь. Наконец, приходит распоряжение - оставаться в своем районе. Вроде бы положение К-219 стабилизировалось, помощь не нужна. Стабилизироваться-то оно стабилизировалось, да только на третьи сутки ракетный крейсер затонул. До сих пор корю себя - мог ведь пойти к Британову, не дожидаясь этих треклятых квитанций. Схитрить мог... У меня же и люди подготовленные, и все аварийные материалы на борту... Пришли бы - и все обернулось бы по-другому. Но поверил, что ситуация выправилась. А там окислитель разъедал прочный корпус со скоростью миллиметр в час... О том, что К-219 затонула, узнал уже в родных водах, когда пошли на замер шумности в Мотовский залив. В шоке был...

Вообще, всю мою морскую походную жизнь снаряды падали рядом со мною, осколки мимо виска проносились, но не разу не задело. Это ещё с курсантских времен началось. В 1970 году ходил на стажировку на плавбазе ПБ-82 в Атлантику. А там как раз затонула после пожара атомная подводная лодка К-8, и мы пошли в Бискайский залив ей на помощь. Так что и там по касательной пронесло. Кто-то молился за меня сильно. Везло...

- Суворов бы с вами не согласился. "Раз - везенье, два - везенье... Помилуй Бог, а где же уменье?" Не могло одному человеку повезти двадцать пять раз подряд...

- Опыт, безусловно, накапливался от автономки к автономке. Но все-таки море - это стихия, а у стихии свои законы - вероятностные. У меня ведь как было: 10 боевых служб до командирства, 10 боевых служб командиром подлодки и 5 - замкомдивом отходил, старшим на борту.

- Первый командирский поход, наверное, тоже помните?

- Конечно. Все та же Атлантика. Ракетный крейсер стратегического назначения К-245. К счастью, все обошлось. Зато каждый день гонял свой КБР - корабельный боевой расчет до седьмого пота. Страсти кипели, как на футбольном поле. КБР - боевое ядро экипажа, с которым, собственно, и выходишь в ракетную атаку. А уж когда вернулись, я своих лейтенантов на другие лодки за "шило" - спирт - продавал. Придет иной командир, просит на выход в море штурмана моего или ракетчика. "Так, говорю, этот стоит два литра "шила", а вот за того придется и три отлить".

- Конечно, это шуточные расценки. Но если говорить о цене человеческой жизни на море...