Унесенные блогосферой

– Случилось, – Миллер сделала паузу, прихлебывая из чашки, на краю которой размазался кровавый след от ее помады. Перехватив мой взгляд на своей чашке, Миллер на секунду застыла, стрельнула в меня ответным взглядом и продолжала. – Виктория взяла материалы к книге, чтобы определить в какой раздел электронной библиотеки авторского права их надо направить. Это и была ее обязанность. Потом она передала материалы в агентство. Милашевский продолжал работать над книгой, но, к несчастью, неожиданно скончался от острой сердечной недостаточности. Казалось бы, на том история должна была завершиться: неизданная «Страна Немамия» и научные материалы лежат в библиотеке авторского права, если на них заявят права наследники или ученики, указанные в контракте, то права должны быть переданы им. Но родных детей у Милашевского не было, а ближайшие родственники заинтересовались только правом наследования квартиры. Так что судьба этой работы – кануть в Лету. Однако через несколько месяцев после смерти Милашевского, книга «Страна Немамия», разорванная на сотню маленьких медвежат, вышла целой популярной серией в одном московском издательстве под фамилией некоего психолога Вениамина Мамочкина.

– Говорящая фамилия, – усмехнулся я.

– И не говорите! – открыто по-дружески улыбнулась Миллер и выудила из своей сумочки пару ярких, довольно прилично оформленных книжонок, объемом страниц по 120–150 каждая. – Имея на руках многолетние наработки Милашевского и с десяток рассказов наподобие «Санок Санты», можно было выпустить штук пятнадцать таких книжек, а, ежели постараться, то и все двадцать. Что и было сделано. Неплохая набегает сумма, учитывая тот интерес, который современная публика испытывает к популярной психологии, тем более такого скандально-социального плана.

– На что вы намекаете? – насторожился я, начиная подозревать, что оказался в роли того самого Иванушки, которого сестрица предупреждала-предупреждала, а он всё равно не послушался, выпил из лужицы и превратился в козлёночка.

– Я не намекаю, я вам сообщаю факты. Материалы Милашевского были переданы третьим лицам. Кем бы ни был этот Вениамин Мамочкин, совершено преступление – незаконное присвоение авторского права. Есть наследники или нет, авторство в нашей стране пожизненно и посмертно. Книгу не имели права издавать ни под чьим именем, кроме имени самого Милашевского. Кстати, обратите внимание на имя автора предисловия и рецензента – это известный московский профессор-психолог Станислав Самсонович Овсянников. Тот, кто издал книгу предпринял все меры, чтобы книга продавалась. Научный подход сейчас снова в моде.

– И вы хотите сказать, что это Вика отдала материалы? – я был не на шутку обеспокоен поворотом дела.

– Нет, – после мхатовской паузы ответила Миллер, для пущего нагнетания саспенса, помешивая ложечкой свой чай. – Я знаю Вику довольно хорошо. Это не ее стиль. Вика честная девушка, хотя и с большим приветом, конечно.

– Тогда кто?

– У дела есть, с моей точки зрения, другое объяснение. Книги начали выходить три года назад. Приблизительно в это время Сандалетин и Виктория перестали общаться. А до этого они вообще-то прекрасно разговаривали. И еще как разговаривали! Вы в курсе, что они писали совместную монографию?

Я подтвердил, что слышал об этом.

– И работали они между прочим тоже вместе – в этом самом агентстве по авторскому праву. И с чего бы это вдруг им так внезапно ссорится? – спросила Миллер и замолчала, многозначительно уставившись мне в глаза.

– Но вы же сами говорили: любовная драма…

– Одно другому не мешает. А усугубляет.

Миллер хмыкнула или лучше сказать фыркнула, вложив в этот звук намек о том жизненном опыте, с высоты которого она вела весь этот разговор.

– Вы еще слишком молоды, мой дорогой. У вас будет время проверить это опытным путем. А пока сопоставляйте факты, коль скоро вы с вашей теткой занимаетесь детективным промыслом. Примерно три года назад Вика и Сандалетин перестали общаться – это раз. Буквально через полгода бессеребреник Сандалетин приобрел новую квартиру без ипотеки или кредита. То есть заработок был единичным – вполне похоже на выплату крупного гонорара или получение наследства. Это два. На машину, кстати, ему не хватило, и он до сих пор ходит пешком. Что также говорит в пользу единичной выплаты. В это же время Кирилл Михайлович становится секретарем Ученого совета, хотя поначалу не было речи даже о том, чтобы оставить его на кафедре – это три. И четыре, как вы верно заметили, Вениамин Мамочкин – это псевдоним.

– Откуда вы все это знаете: про квартиру, машину… – удивился я.

– Это кафедра, – здесь как в большой семье. К тому же Сандалетин не из тех, кто долго держит свои достижения в секрете.

– Один, два, три и четыре – это все косвенные доказательства. Пятое должно быть прямым.