Унесенные будущим

Только они отдалились метров на двадцать, относительная после перестрелки тишина вновь нарушилась тяжелыми хлопками разрывов, заставив их броситься на землю. Парень, почувствовав слабые удары по спине, вжался в нее как можно сильнее, так страшно ему не было никогда. Обстрел прекратился внезапно.

— Двумя стволами насыпали, по шесть бахов, — послышался комментарий Мирного. — Надо дальше двигаться, скоро птичку запустят проверить.

— Как же Илай?

— Догонит, если жив. Если нет, от кислоты крови меньше льется, после птички проверишь. Сам виноват, ослушался приказа, щенок.

— Но он ведь наш, нельзя своего бросать, — чуть не крикнула с отчаяньем Карина, сжимая кулаки.

— Это война, Цветочек, тут так не работает. Не заметит птичка, улетит, можно и попытаться забрать. И молиться, что жив, коль верующий, да и неверующий тоже.

— А если заметит?

— Прекратить разговоры, маскируйтесь. Да так, чтоб любой каброн в двух шагах прошел и не заметил, если жить хотите.

Дрон действительно, как и предсказывал Мирный, загудел над оврагом, только они затаились в овраге, укрывшись под масксетями и набросав на себя, что попалось под руку. Жужжание то приближалось, то отдалялось, оператор настойчиво посылал птичку кружиться над местом боя. Годяй с испугом ожидал, когда небесный разведчик спустится ниже исследовать сам овраг, но внезапно жужжание прекратилось, а недалеко от них что-то упало на склон.

— Ай, молодца! — послышался восторженный голос Мирного. — Не зря РЭБовцы своих консервированных личинок жрут, завалили засранца. Еще несколько минут, он мог нас и найти. Молодежь, помогите дяде встать и почесали дальше. Надо по оврагу еще накрутить метров 200, дальше зеленка заканчивается, перед тем местом и повернем к нашим позициям.

— Как нога, командир? — спросил Годяй.

— Ничего. В смысле не чувствую ноги пока, модную хрень вколол, пока лежал. На эти двести метров точно хватит, дальше не знаю. Так что пошевеливайтесь, коль тащить на себе неохота. Конец тревоги, бойцы.

— А если опять прилетит?

— Вряд ли, по щам получили, теперь за потерю ценной птички на их болотах вой разнесется такой, что мама не горюй. Вот группу прислать отыскать упавший аппарат могут догадаться, а нам такой вариант поперек горла. Цветочек, подмогни мне подняться, а малой пусть, пока мы ковыляем, упавшую птичку найдет и раскурочит, а заодно Илая посмотрит. От этого и станем плясать.

Годяй их догнал буквально через полчаса. За это время они прошли всего половину пути по оврагу, нога у Мирного стала похожа на деревяшку, иногда приходилось передвигать ее с помощью рук. Особенно Карину пугало его прерывистое дыхание, как будто паровоз из старого фильма на остатках угля спешит к спасительной станции, выпуская из своего нутра последние клубы пара.

— Что с Илаем? — сразу потребовал ответа взводный.

— Кирдык Годзилле. — бесстрастно ответил Годяй. — В лицо кислота попала, там так все разъедено, что еле узнал. И вокруг все в бурых проплешинах... А он...

— Хватит! — оборвал его Мирный срывающимся от напряжения голосом. — Я и не такое в этих широтах повидал за полтора года. Прибереги эмоции до конца зеленки, дальше ползти придется.

Перед поворотом на свои позиции отдышались и сменили командиру набухшую к тому времени повязку, не забыв поставить новый турникет. Взводный героически мычал, скрипел зубами, хватал губами воздух. Годяй тайком указал Карине то, что сам Мирный не мог увидеть — пятно разрушающее камуфляжную ткань от попадания кислоты на задней части голени. Та ойкнула и бережно обрезала ткань камуфляжа вокруг этого места. Открывшееся зрелище места попадания кислоты было настолько отвратительно, что она закрыла глаза, невольно его коснувшись. Командир дернулся, глаза его расширились, а изо рта вырвался стон.

— Что там?

— Вы, это, еще в одном месте немножко ранены. Видать, одним из взрывов задело.

— Разъедать начинает? — догадался Мирный, — девочка, будь добра, найди в аптечке мазь, там написано слово «нейтрализация и еще чего-то там. Вместе с ней должен быть пакетик с сухими водорослями. Вотри ее в рану, намочи и приложи водоросли, потом забинтуй. Должно помочь... Я то думаю, что с ногой не так, а тут вот оно что... Малец, всунь мне в зубы палочку, чтоб не орал, действие анестетика или как эта дрянь называется, заканчивается, а от второй дозы может сердце прихватить, нехорошо обернется.

Руки Карины от услышанного мелко задрожали, но, справившись с эмоциями, она порылась в аптечке, нашла искомое и, промыв рану, наложила мазь на рану, уже добирающуюся до кости, а потом и водоросли, стараясь не обращать внимания на отчаянные стоны, перемежаемые хрустом расщепляющегося дерева.

— Все, миленький, перевязку закончила.

Мирный обессиленно лежал, хватая сухим ртом воздух. Годяй его бережно напоил остатками из фляги, после чего тот открыл глаза.

— Вы ползите, а я потихоньку за вами. Чуток не доползете до окопа, кричите, пока не отзовутся, а то стрельнут еще для профилактики, если не заметят, как мы тут выкаблучиваемся. — уставился взводный в небо, провожая взглядом уносимое ветром стаю вечерних облачков.