Унесенные Ненавистью (СИ)

— Откройте! — приказывает ректор и залпом допивает остатки жидкости из своего стакана.

Дрожащей рукой беру квадратную коробочку и сглатываю. Нехорошее предчувствие поселилось в душе, но под властным взглядом ректора все же несмело открываю ее. Внутри оказывается красивое кольцо с крупным голубым бриллиантом, окруженным маленькими сапфирами — древнее и наверняка фамильное.

— Что это? — спрашиваю хриплым голосом и смотрю невидящим взглядом на ректора.

— Считайте это адептка Саттэр предложением руки и сердца, — Корнел Ласс бросил пустой стакан на пол, и он разбился на части, заставив меня вздрогнуть от неожиданного звука.

— Не понимаю…, - прошептала я, и тут мужчина резко поднялся из кресла, нетвердой походкой направившись в мою сторону.

Ректор сел на кровать и не позволил мне отодвинуться подальше. Властная рука захватила мой подбородок, заставив приподнять голову и посмотреть прямо в его глаза. От ударившего в нос запаха алкоголя ощутимо поморщилась, но мужчину это не смутило.

— Я предлагаю Вам стать моей женой адептка Саттэр, чего тут может быть непонятного, — в серо-голубых глазах появился хищный блеск. Ректор перевел взгляд с моего лица на шею и ниже, туда, где одеяло сползло, и показался краешек шелковой ночной рубашки. Вижу, как дернулся кадык мужчины, и окончательно пугаюсь. Между тем второй рукой лорд Ласс отвел от моего лица выбившуюся из косы прядь волос, а затем ласково провел пальцами по щеке.

— Зачем Вам это? Ведь я теперь одна из двенадцати невест принца, — напоминание о моем новом статусе заставило глаза Корнела Ласса вспыхнуть от злости.

— А Вы, адептка Саттэр, так хотите стать женой принца? Будете бороться за место будущей королевы? — язвительно спрашивает ректор, не прекращая меня удерживать.

Хочется заплакать, но не позволяю себе. Нужно бы убежать, но боюсь, что своими резкими движениями только спровоцирую этого непредсказуемого мужчину, который к тому же пьян. Его глаза как-то странно смотрят на меня и, кажется, что ректор готов сегодня идти до конца.

— Я не знаю принца Ричарда настолько, чтобы видеть его своим мужем, но мой долг члена семьи Саттэр обязывает принять участие в отборе. Я не желаю неприятностей своим близким.

— Их и не будет, если мы заключим помолвку до официального начала отбора, — уверенно произносит ректор. Кажется, ему нравится мой ответ и отсутствие восторженных возгласов при упоминании принца. — А по поводу чувств… достаточно того, что я желаю сделать Вас своей женой, а со временем и Вы смиритесь. Я позволю Вам закончить обучение в МАКП и, если получится, то даже разрешу остаться преподавать. Захотите детей, и они у нас будут: столько, сколько Вашей душе угодно. Настаивать более чем на одном ребенке не стану. Мне нужен лишь наследник или наследница.

— Вы всерьез думаете, что после четырех лет издевательств я соглашусь стать Вашей женой? Вы изводили меня, чуть ли не ежедневно показывая неуважение и пренебрежение. Даже сейчас Вы продемонстрировали свое истинное отношение ко мне, сделав предложение совершенно пьяный! И Вы решили, что после всего этого я с радостью стану Вашей женой? — страх отступил, уступив место гневу. Оказавшись в ловушке сильных мужских рук, меня начало трясти от негодования. Сегодня очередная моя мечта разбилась вдребезги. Я, как и все девушки представляла, что когда-нибудь любимый сделает мне предложение, опустившись на одно колено, и поклянется в вечной любви, а вместо этого мне буквально швырнул фамильное кольцо пьяный ректор и объяснил такой поступок своей прихотью.

— То есть если бы я не задел Вашу гордость и сделал все как подобает, Вы бы согласились? — язвительно уточнил Корнел Ласс.

— Нет, согласиться на Ваше предложение мне бы никогда не позволило чувство собственного достоинства! — практически выплюнула в лицо ректору, а потом спокойно добавила, поражаясь взявшемуся откуда-то хладнокровию. — Я сейчас в Вашей власти и не смогу сопротивляться, но подумайте о себе. Вы будете несчастны и сделайте меня такой же. Не лишайте нас обоих шанса стать счастливыми и обрести настоящую любовь. Не знаю, что движет Вами в настоящий момент, но это все не правильно.

Корнел Ласс кажется удивился. Он привык, что я или дерзила ему или отмалчивалась, негодуя в душе. Но сейчас почему-то говорила правильные вещи, стараясь достучаться до разума и сердца этого мужчины. Мне даже невольно стало жаль его. Я вспомнила, что он очень сильно любил свою ветреную жену и после ее смерти так и не женился повторно.

Заметив смягчившееся выражение моего лица, Корнел Ласс предпринял новую попытку уговорить меня. После непродолжительного молчания, пока мы неотрывно смотрели друг на друга, он настойчиво произнес:

— Вы должны принять мое предложение, Анна, — впервые за четыре года ректор назвал меня по имени, а не привычным "адептка Саттэр", — Прошу скажите мне "да" и я спасу Вас.