Унесенные ветрами надежд

– Вам нужно некоторое время, чтобы поразмыслить о том, что бывает с бесстыдными бабами, если они не умеют держать в узде свою похоть! – крикнул он через закрытую дверь.

Испуганный плач Джонатана заглушил его грубый голос. Элизабет в ярости стала стучать кулаками в деревянную дверь:

– Открой немедленно! Отдай мне Джонни! Что ты задумал сделать с ним?

– Не беспокойся. Я о нем позабочусь! Он – Данмор, но должен понять, что за это нужно чем-то жертвовать. Так же, как и ты.

Женщины услышали его удаляющиеся шаги. Элизабет кричала, плакала и как сумасшедшая била руками в дверь. Затем она отпрянула назад, потому что снова услышала голос Гарольда, который раздавался совсем рядом. Он вернулся! Она уже хотела облегченно вздохнуть, однако следующие его слова заставили ее застыть от ужаса:

– Если вы попытаетесь удрать через черный ход, с ребенком может что-то случиться!

Сразу же после этого он снова удалился. Женщины, охваченные паникой, смотрели друг на друга. Фелисити прижала обе ладони к губам, ее лицо было белым как мел. Элизабет, не помня себя, бегала по комнате, разрываясь между желанием не обращать внимания на предупреждение Гарольда и побежать вслед за ним через лоджию и страхом, что он может осуществить свою угрозу и действительно что-нибудь сделать с ребенком. Пока она раздумывала, просветы между оконными ставнями неожиданно потемнели и снаружи раздался оглушительный грохот. Гарольд забил досками их единственный возможный путь к бегству.

– Боже всемогущий, что он там делает?

– Гарольд, ради Бога, не делай этого! – взмолилась Элизабет. Она повторяла эти слова снова и снова и, рыдая, просила его выпустить их, но ответа не было. Элизабет, еле дыша, стояла у окна и слушала удары молотка, который, казалось, с беспощадной однозначностью запечатывал их ужасную судьбу.

42

Между тем унылое ожидание в зале собраний совета закончилось. Вернулся посыльный, весь мокрый от пота.

– Они приближаются! – громко сообщил он, вбегая в зал.

Под низким потолком помещения витали густые клубы табачного дыма, потому что члены совета едва справлялись со своей нервозностью и постоянно курили трубки.

– Они приближаются! – повторил мужчина, с трудом переводя дыхание, и остановился.

– Кто приближается, ради Бога? – воскликнул Бенджамин Саттон. – Неужто солдаты?

– Этого я не знаю, – сокрушенно ответил посыльный.

– Сколько лодок ты видел? – набросился на него Саттон.

Тот снял шляпу и, прижав ее к груди, пролепетал:

– Всего одну – там сидят три человека.

Последовал общий облегченный вздох. Значит, пока что войска не начали высаживаться на остров.

– Один из них держит в руках белый флаг, – добавил посыльный, чем устранил последние сомнения: англичане послали на остров парламентеров.

Взволнованно споря, члены совета направились к причалу, где стали изливаться во всякого рода предположениях. Тем временем к берегу подходила шлюпка, на веслах которой сидели два матроса. Парус на ней уже был опущен, и, когда лодка подошла ближе, один из матросов бросил на причал канат. Офицер с белым флагом вышел из шлюпки и стал осматриваться по сторонам, пока не увидел группу знати, которая, без сомнения, ждала его прибытия. Вместо того чтобы подойти к ним, он величественно выпрямился и застыл на месте. Среди островитян сначала прошел удивленный шепот, а потом Джереми Уинстон приказал своему племяннику Юджину подойти к посланнику и поприветствовать его от имени местного совета, сказав ему: «Добро пожаловать на Барбадос». Юджин, склонный к полноте молодой мужчина, который с помощью своей скудно растущей острой бородки тщетно пытался отвлечь людей от его розовой молодости, казалось, почувствовал, что такой план ему не по силам, однако в конце концов взял себя в руки, подошел к парламентеру и обменялся с ним парой слов. Время от времени он показывал на Джереми Уинстона, который любезно улыбался и махал рукой. Офицер коротко кивнул, затем сунул в руки племяннику Уинстона какой-то свернутый в трубку документ и, к удивлению собравшихся на берегу членов городского совета, снова сел в шлюпку. Канат отвязали, весла опустили в воду, и лодка направилась в сторону флотилии, стоявшей на якоре перед бухтой. На шлюпке подняли парус, она ускорила движение, и вскоре на море цвета темной бирюзы осталось только белое пятнышко. Юджин подбежал с документом в руках к губернатору, и тот неторопливо развернул его. Потом, держа послание на расстоянии вытянутой руки и щуря глаза, он стал внимательно рассматривать его.

– Что там написано? – нетерпеливо спросил Бенджамин Саттон.

– Я не могу его прочитать, мои глаза слепит солнце, – ответил губернатор и отдал документ Саттону.

– Я узнаю́ печать, – сказал тот. – А подпись на нем принадлежит адмиралу Айскью, командующему флотом.