Унесенные землянкой (СИ)

Тьфу ты, ну вот теперь мне обидно…

- Пардон, дверью ошибся! – сквозь зубы пробурчал я и быстро покинул чужой кабинет.

Мне было откровенно обидно за поведение этого жеребца. Интересно, для Сивиры я тоже такой уж урод? Блин, а может просто у меня морда с перепоя такая стрёмная? Ну мало ли, а вдруг?

- Ну и хер с тобой! – обиженно бросил я в пустой коридор и неспешно побрел в поисках нужной двери.

- Голубой-голубой, не хотим играть с тобой... – напевал себе под нос Валентин, вспоминая древнюю сказку о щенке, что ему рассказывала еще его мать.

Сюжет и общая концепция одинокого существа, с которым никто из его сородичей не хотел общаться по причине его непохожести на остальных, слишком много раз напоминали Вале его собственную судьбу.

Правда, в первые пять сотен лет с момента его рождения дракон не знал абсолютно никого, кроме своей матери.

Почти…

Персонажи из книг и фильмов, из сказок и повестей, из спектаклей и аудио постановок, что показывала или рассказывала ему мать, приходились ему если не друзьями, то хорошо знакомыми приятелями.

Правда, были у него и другие знакомые – более настоящие, но, увы, менее живые и дружелюбные.

К удивлению Валентина, Александра никогда не уничтожала агрессоров, железными голосами распевавших гимны давно погибших держав. Создательница мира ни разу не отвечала на вопросы дракончика о своих причинах игнорирования этих старых и проржавевших банок с проводами и микросхемами, но Валентин и сам догадывался о мотивах матери.

“Это память…Вернее, дань памяти тому народу. Она просто не решается, ведь и так виновата перед ними.” – со временем пришел дракон к такому незамысловатому выводу относительно поведения своей матери.

Много чего прошло с той поры, много чему еще предстояло случиться, но Валентин отчетливо помнил свою мать и то, как она вела себя, когда думала, что он её не видит.

Её поникшая голова и обвисшие крылья, по которым не пробегали волны – последняя картина, что хотел увидеть древний ящер.

Но самым главным и самым прочным, что засело в его память, были последние слова Александры. Просьба, завещавшая ему поиск и защиту людей, еще долгое время не давала дракону покоя. Он приступил к своей новой обязанности со всем рвением, на какое только был способен, но шли годы, а люди никак не хотели заявлять о себе.

Валентин развлекался как мог, обучая своим нехитрым способностям “малую” – белую маленькую кобылку, самую первую пони, что создала его мать.

Правда, вначале она не была никакой пони…

Крылья и рог как-то плохо сочетались с образом низкорослых пород лошадей, существовавших до Войны. “Рожок”, как её называл Валентин, на тот момент являлась его младшей сестрой, а уж никак не первым представителем будущего вида.

Валентин всегда относился со скептицизмом к рвению своей матери возродить человечество. Но поскольку её бесконечные попытки приводили лишь к жалким подобиям тех, “чистокровных” людей, Алексадра смирилась с тем что ей никогда не удастся исполнить просьбу отца.

И после бесчисленных проб и ошибок Сашенька смирилась. Она создала множество видов, по своему и их с “Рожком” образцам. Пони, минотавры, бизоны, жирафы, медведи, грифоны… Это лишь малая часть её творчества. Её попыток исправить собственную ошибку. Попыток выполнить просьбу отца...

После ухода матери Валентин и сам пытался развлечься созданием новых видов, но выходило не очень. Чаще всего его “творения” оказывались полностью нежизнеспособными и умирали в единственном экземпляре.

Уже разочаровавшись в собственных способностях и интеллектуальном развитии, Валя наконец решился на последнюю пробу. Смешать всех и вся – и будь что будет!

Было именно то, что было… Как ни странно, экземпляр выжил и даже смог впитать в себя частичку самого дракона. Но внешний вид существа вызывал у Валентина сильное недоумение.

“Ноги разные, рога разные, лапы тоже, морда лошадиная, а тело змеиное… Отлично постарался, ничего не скажешь...” – проклинал себя дракон, в первый раз увидев своё творение.

Попытки обучить новое существо не привели ни к чему интересному. Создание хотело лишь веселиться и ставить всё с ног на голову, но не управлять недавно созданным миром. Не прошло и десятка лет, как Валентин плюнул на всё и решил лечь в спячку. Он уже не верил, что слова матери о новых людях когда нибудь сбудутся, и так же он не верил, что этот мир всё еще требует его присмотра.

- Сами разберутся… Не маленькие уже! Как гражданские войны устраивать, так это “Я – принцесса, мне можно!”, а как расхлебывать – так это “О древнейший, снизойди до”... Тьфу, бестолковые! И почему Рожок именно их за себя оставила!? – буркнул Валентин и, еще раз осмотрев кучу золота посреди недавно выкопанной землянки, закрыл глаза.

- И почему именно голубой? Может, комплексы какие… Надо бы Юнга перечитать, может найду чего… – произнес дракон свои мысли вслух.

В Понивилле было уже далеко за полдень, когда Валентин уже совсем замаялся ждать и решил сам нанести визит.