Унесённые ведром

На обратном пути Сивцов лепил наглядную агитацию на все двери, которые встречались ему по пути, причём двери в ванную достался весёленькой расцветки плакатик с пожеланием: «Миру-Мир!»

Сосед не протестовал.

Дойдя до прихожей, Фёдор бросил оставшуюся типографскую продукцию на пол и пнул кипу плакатов ногой. Бумага разлетелась по всей прихожей.

«Вот так! — злорадно подумал пацифист. — Подумайте-ка, что всё это значит!» — и оглядел немного сумасшедшим взглядом заклеенное плакатами пространство.

Он взглянул на часы и, удовлетворённо хмыкнув, пошёл садиться в засаду.

Кое-как взгромоздившись на верхотуру, Фёдор задвинул за собой дверь и попытался устроиться поудобнее. Под ним затрещало.

«Э! — подумал Сивцов. — А перекрытия-то здесь совсем слабые, не провалиться бы! Денег он, что ли, на шкаф пожалел?»

Он взял в одну руку нож, а другой поставил на колени композиторский бюст (каждое движение сопровождалось громким треском) и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Через две минуты ударил взрыв и по стенам замолотили обломки чего-то тяжёлого.

«Взорвали всё-таки бильярд, — закручинился на антресолях Фёдор. — Не пожалели красоты!»

Почти одновременно раздался грохот множества тяжёлых ботинок и страшные крики: «Всем лежать!!», «На пол, суки!!» и даже «Лапы в гору!»

«Интересно, с кем это они разговаривают? — искренне удивился Сивцов. — Ведь я здесь!»

В это время кто-то упал, видимо, поскользнувшись на разбросанных плакатах, а может быть, запутавшись в красивом голубом тюле, и громко заматерился. Крики постепенно стихали, ботинки дробно простучали по всем комнатам, в том числе и по той, где сидел Фёдор, и снова вернулись в прихожую.

— Командир, никого нет, — доложил кто-то.

— Спрятался где-то, гад, — сказал смутно знакомый сидящему в засаде Сивцову голос. — Перетрухал, видимо, в последний момент. Ничего, найдём… Только аккуратнее, ребята, шкафы, кровати, шторы — ну да вы сами знаете. Я ему покажу «товарища жену»…

Сивцов обмер. Он узнал своего телефонного собеседника.

— Командир, тут труп в ванной, — сообщил другой голос.

— Точно мёртвый? — спросил телефонный майор Сомов.

— Мертвее не бывает.

— Н-да, он мне говорил, что Папанов не может подойти, потому что он в ванной, — задумчиво проговорил майор, как бы вспоминая тот необычный разговор. — Шутничок, блин! Ладно, ничего там не трогай, оставь сыщикам, а сейчас все — быстро! — искать его!

В голосе майора Сомова было столько власти и бесконечной уверенности в своей правоте, что Фёдор понял — найдут. Он сидел в своём убежище по-турецки, скрючившись в три погибели, и боялся.

Дверь, за которой располагалась «засада», поехала в сторону примерно через полминуты и открылась до самого конца, обнажив посторонним взорам всё содержимое шкафа. Внизу Фёдор увидел обтянутые камуфляжем плечи и сферическую поверхность шлема. Майор, а это был именно он, опять верно вышел на цель. Он стоял по всем правилам военной науки — чуть в стороне, с автоматом наизготовку, напружинив ноги, и всматривался куда-то в глубины гардероба, шевеля висящую там одежду стволом своего оружия. Ещё один боец с автоматом, находившийся в комнате, смотрел совсем в другую сторону — контролировал большое кресло, за которым можно было бы спрятаться, и портьеры.

— Здравствуйте, — неожиданно даже для себя сказал Фёдор сверху.

Плечи майора как-то странно дёрнулись, а его голова медленно, как в рапиде, стала подниматься лицом кверху. Второй боец от неожиданности подпрыгнул и развернулся почти на 180 градусов, но, похоже, так и не запеленговал источник голоса. И здесь, в самый неподходящий момент, под Сивцовым треснуло сильнее обычного и он почувствовал, что проваливается. В панике он разжал руки, и увесистый бюст неизвестного композитора, а может быть, поэта, отправился в свой последний полёт.

Второй боец наконец сориентировался по треску и, не долго думая, послал в сидящего в засаде короткую очередь из автомата.

Туп-туп-туп! — ударили пули в заднюю стенку шкафа, не причинив Сивцову никакого вреда, потому что тот уже успел ловко куда-то провалиться.

Двигаясь вниз сквозь мягкое, Фёдор вспоминал серьёзное и задумчивое лицо европейки с плаката. Она как бы говорила ему: «Что же вы такое делаете, Фёдор? Ну куда вы опять падаете?» Сивцов хотел ей что-то ответить, но тут и в самом деле упал и потерял сознание.

Европейка грустно вздохнула и исчезла.

Начало путешествия

Фёдор очнулся от того, что его не очень вежливо тащили за ноги. Голова болела и билась по пути обо все встречные твёрдые предметы. Тащили его, похоже, из того самого шкафа-купе, в который он имел неосторожность провалиться прямо в середине разговора.