Унгерн. Демон монгольских степей

   — Хуже того. Он живёт мыслями своего немецкого земляка философа Ницше, который женщин внёс в ряд презираемых тварей.

   — И каких тварей не любил этот Ницше? Мне барон о нём когда-то рассказывал, помнится.

   — Мне о том Унгерн говорил после очередной публичной порки жён своих солдат и офицеров за разврат. Ницше считал презираемыми тварями лавочников, христиан, женщин, англичан и прочих демократов.

   — Наверное, это немец Ницше был глуп и стар, А что же мой друг барон? Кто его харбинская избранница? Что-то мне контрразведчики ничего такого из Маньчжурии не сообщали.

   — Он женится на китайской принцессе.

   — На принцессе?! Настоящей?

   — На самой что ни на есть настоящей, господин атаман. Маньчжурской династии. Императорских голубых кровей.

   — Расскажи-ка мне о ней всё, что ты знаешь. Принцессы ведь на дороге не валяются.

   — Точно так, не валяются. Только она не чисто китайская принцесса, а маньчжурская. Дочь сановника династической крови. Так мне сказал генерал Хорват.

Кто же её отец?

   — Точных сведений нет. Но он принадлежит к одной из ветвей маньчжурского императорского дома. Когда империя Цинь приказала долго жить, ему пришлось бежать с семьёй из Пекина в Маньчжурию.

   — Богат?

   — Совсем нет. Беден, как амбарная мышь.

   — Тогда чем кормится в Харбине этот сановник династической крови, как ты его назвал?

   — Сейчас он кормится при дворе могущественного китайского генерала Чжан Цзолиия.

   — Это уже что-то. Чжан Цзолинь сегодня сильная личность в Китае. И как зовут невесту Унгерна?

   — Кто её знает, как она зовётся по-китайски. По-русски её называют Еленой Павловной.

   — Удивительную новость принёс ты, Вериго. Женоненавистник Унгерн-жених маньчжурской принцессы. Ничего себе. Не сразу и поверишь...

Однако, поразмыслив, атаман Семёнов понял, какой хитрый шаг сделал буддист, вышедший из далёкой Эстляндии. Потомок рыцарей-крестоносцев, бредивший идеей Великой Монголии как азиатского барьера против большевиков, решил поднять свой престиж среди сынов степей.

Семёнова с его стародавними претензиями на потомка «потрясателя Вселенной» не могло не встревожить следующее обстоятельство, вытекающее из женитьбы барона. Среди степных князей и простых пастухов Халхи маньчжурская императорская династия Цинь пользовалась каким-то трудно понимаемым почитанием. Монголы не были противниками Китайской империи, а возникновение вместо неё Китайской республики восприняли без видимого преклонения перед Пекином, который открыто «зарился» на их кочевья и доходы. И Семёнов, и Унгерн чувствовали, как легко им будет поднять монголов на войну за восстановление династии Циней:

   — Мы восстановим Поднебесную империю. Дай только срок и Божью помощь...

Но в таком случае «пальма первенства» на роль военного вождя Богдо-гэгена выпадала барону, поскольку он открыто породнился с маньчжурским императорским двором. Поэтому новость, привезённая из столицы КВЖД полковником Вериго, мало радовала белоказачьего атамана.

Неожиданная женитьба командира Азиатской конной дивизии вызвала немало пересудов и в семёновской Чите, и в самом городе Харбине с его многочисленным русским населением:

   — Каков барон! Говорил, что мечтает о создании ордена военных буддистов, которые обязаны будут давать обет безбрачия. А сам нашёл для себя принцессу...

   — Барон на приёмах всегда так по-рыцарски галантен с женщинами. А сам открыто относится к слабому полу с неприязнью. Да ещё с какой...

   — Как они будут жить? Она не говорит по-русски и не знает английского. Унгерн же по-китайски едва лопочет...

   — Было сказано бароном, что невесту он крестить не собирается...

   — А венчались в лютеранской церкви. Не в православной...

   — Говорят, что маньчжурская принцесса Елена Павловна принесла барону огромное приданое. И что он на китайское серебро нанимает себе новых харачинов и баргуд...

   — Приданого Унгерн не получил. Маньчжурка бедна, так что барону пришлось открыть на её имя счёт в одном из харбинских банков...

   — Говорят, что жена последовала за мужем в Даурию. И теперь стала первой леди местного гарнизона...

   — Барон хотел видеть жену у себя в Даурии всего неделю. После этого отправил её обратно к отцу в Харбин под конвоем...

   — Спал ли он хоть одну ночь с этой принцессой?..

   — История умалчивает. Скорее всего, нет. Но при бароне об этом лучше не говорить...

Став мужем маньчжурской принцессы из династии Цинь, генерал-майор фон Штернберг всё же получил немалые дивиденды на самое ближайшее будущее. Не серебряной китайской монетой, разумеется. Когда слух о необычном бракосочетании в Харбине пришёл в степи Внутренней Монголии, то местные князья преподнесли семёновскому генерала титул вана, то есть князя второй степени. Атаман Семёнов был рангом выше, нося титул цин-вана, монгольского князя первой ступени. Однако с маньчжурской императорской династией он не породнился.

Всё же потомку эстляндских рыцарей-крестоносцев были свойственны отдельные благородные поступки, почти рыцарские, отдававшие романтикой. Перед тем как Азиатская конная дивизия должна была оставить Даурию, барон вызвал к себе адъютанта поляка Гижицкого, человека приближённого и доверенного: