Унгерн. Демон монгольских степей

Мятеж Азиатской конной дивизией словно подписал смертный приговор всем белогвардейским отрядам, которые отступили из южной Сибири и Синьцзяна в западную часть Монголии, прежде всего в район Кобдо. Были разгромлены отряды Бакича, Кайгородова, Казанцева, Шубина, заменившего Казагранди полковника Сухарева. Последний был окружён на границе китайцами и почти полностью уничтожен в неравном бою. Сам Сухарев, поняв всю безвыходность положения, покончил самоубийством, перед тем застрелив жену и четырёхлетнего сына.

Из унгерновских палачей больше всего повезло самому главному — полковнику Сипайло. Он вместе с 37 конниками был арестован китайцами на границе, опознан и за ургинские дела предан суду. Недавний комендант монгольской столицы получил десять лет каторги и после этого исчез бесследно. Белоэмигранты-унгерновцы утешали себя тем, что «китайская каторга — вещь пострашнее смерти». Очутись по воле случая Сипайло на свободе, то в среде белой маньчжурской эмиграции, вне всякого сомнения, нашёлся бы не один десяток человек, лелеявших мысль отомстить «унгерновскому зверю».

Комендантская команда Бурдуковского безо всякой пощады была расстреляна казаками-унгерновцами на острове посреди Селенги. Доктор Рибо видел, как обезоруженных баронских палачей ведут под конвоем. Рибо узнал Бурдуковский, который крикнул:

   — Доктор, куда меня ведут?

   — Туда, куда ты отправил столь многих...

Те из палачей демона монгольских степей, что сумели избежать казни на Селенге, кончили свою жизнь так. Капитана Безродного, который сумел сбежать в лес после убийства генерала Резухина, поймали красные партизаны-щетинкинцы. Они расстреляли белого офицера на места, даже не допросив его как следует. Помощник Сипайло некто Панков нашёл свою смерть от пули уже в Китае. Стрелял один из офицеров Азиатской конной Дивизии, мстивший экзекутору за недавнее прошлое.

Всего лишь за один неполный 1921 год выпестованная бароном Унгерном фон Штернбергом Азиатская конная дивизия рассеялась и обратилась в прах. Но в истории Гражданской войны она «застолбила» своё место. Как, скажем, например, Корниловская дивизия деникинской армии или Ижевская и Боткинская рабочие дивизии армии адмирала Колчака.

Всего на три года пережил Романа Фёдоровича Унгерна возведённый им на престол получившей государственную независимость Внешней Монголии — Хашхи Живой Будда. Джебцзун-Дамба-хутухта, восьмой по счету Богдо-гэген, до 1924 года официально считался главой страны. Три года к нему являлись с дарами члены революционного правительства. Но Богдо-хан был уже лишь символом верховной власти, которая уплыла из его рук в первый же день вступления в Ургу советского экспедиционного корпуса Константина Неймана (расстрелянного в 1937 году) и красных цэриков Сухэ-Батора. Он лишь властвовал, но не правил страной.

Когда Богдо-гэген ушёл из жизни, его высушенное тело покрыли золотой краской и торжественно поместили «на вечные времена» в особо почитаемом столичном храме Мижид Жанрайсиг. Через несколько лет в народной Монголии по примеру Советской России начались гонении на религию, и мумия последнего Богдо-гэгена бесследно исчезла. Скорее всего борцы с религиозным дурманом тайно уничтожили этот символ монгольского ламаизма.

Унгерн фон Штернберг гордился своим старинным баронским родом. Но вряд ли он мог догадываться о том, что носители его родовой фамилии осенью 1939 года навсегда покинут землю предков — Эстляндию, теперь называвшуюся Эстонией.

На призыв Адольфа Гитлера к прибалтийским немцам немедленно переселиться в Германию откликнулись, как одни, все последние Унгерны. 32 представителя этого аристократического рода навсегда покинули родину на германском пароходе, отплывшем из таллиннского порта. В начавшейся Второй мировой войне мужская половина семейства баронов Унгернов-Штернбергов служила Третьему рейху. Но на советской земле «следа» родня демона монгольских степей не оставила. Скорее всего по той причине, что Унгерны в гитлеровской армии в больших чинах не ходили.

У баронов Унгернов был шанс вернуться на землю предков, в бывшую императорскую Россию, в СССР. В 50-х годах правительство Западной Германии (ФРГ) хотело послать своим послом в Москву дипломата, происходившего из рода Унгернов-Штернбергов. Но на такое намерение глава Советского государства Н.С. Хрущев, знакомый с историей Гражданской войны, будто бы заявил:

— Нам его не надо. Был у нас один такой барон Унгерн, и хватит...

Чуть ли не восемь десятков лет было принято считать, что белый барон Унгерн фон Штернберг оставил на монгольской земле только кровавый след. Не говоря уже о земле Забайкальского края. И потому его имя писалось едва ли не самой чёрной краской среди имён вождей Белого движения. Унгерновщина стало синонимом семёновщины, корниловщины, махновщины, антоновщины в истории Гражданской войны в России.