Уничтожить

За мгновение до того, как из громкоговорителей раздался последний вызов на посадку, в зале вылета появился Брюно с чемоданом в руке. Он не сказал, чем был так занят и по какой уважительной причине опоздал, а Поль не осмелился спросить его ни тогда, ни после.

Через неделю после их возвращения Брюно предложил ему работать в министерском аппарате. В таком решении не было ничего из ряда вон выходящего, на нынешнем этапе своей административной одиссеи Полю как раз и полагалось пройти через аппарат министра, такова обычная практика. Куда удивительнее был тот факт, что на него, как он тут же понял, не возлагалось никаких конкретных обязанностей. Составление рабочего графика Брюно не тянуло на полную занятость, он оказался гораздо менее плотным, чем Поль мог предположить. Брюно предпочитал работать с документами и почти не назначал встреч; Бернар Арно, например, будучи самым богатым человеком Франции, пытался попасть к нему на прием с начала текущего президентского срока, но тщетно. Просто его вообще не интересовала индустрия роскоши – которая к тому же ничуть не нуждалась в помощи государства.

Постепенно Поль понял, что ему в основном отводилась роль конфидента, когда у Брюно возникала такая необходимость. Он не видел в этом ничего ненормального или унизительного; Брюно стал, пожалуй, самым значительным министром экономики со времен Кольбера, и если ему суждено и впредь нести службу на благо государства, то, видимо, еще в течение многих лет он вынужден будет смиряться со своей особой судьбой и неизбежно присущими ей колебаниями и сомнениями. В советниках он не нуждался и досконально знал текущие дела, до такой степени, что казалось, у него есть второй мозг, компьютерный мозг, пересаженный в мозг обычный, человеческий. Но доверенное лицо, человек, на которого он мог бы по-настоящему положиться, вероятно, чрезвычайно важен для него на данном этапе его жизни.

С тех пор прошло два года, и сегодня ночью Поль уже не очень-то вслушивался в слова Брюно. Отвлекшись от редкоземельных металлов, он обрушился с яростной обличительной речью на китайские солнечные батареи, на немыслимые трансферы технологий, которые Китай выцыганил у Франции во время предыдущего мандата, благодаря чему наводнил теперь Францию своими товарами по бросовым ценам. Он уже подумывал даже об объявлении настоящей торговой войны Китаю, чтобы защитить интересы французских производителей солнечных батарей.

– А что, это, может, и неплохая идея, – сказал Поль, впервые перебив Брюно, ему же надо реабилитироваться перед электоратом экологов, особенно после безоговорочной поддержки французской атомной промышленности. – Я, наверное, пойду, – добавил он. – Уже два часа.

– Да… Да, конечно. – Брюно взглянул на папку, которую так и держал в руке. – Я еще поработаю тут немного.

5

Умом Поль понимает, что находится в помещении министерства, поскольку только что вышел из офиса Брюно; однако он не узнает металлические стены лифта, тусклые и обшарпанные, которые начинают слегка вибрировать, когда он нажимает на кнопку 0. На грязном бетонном полу валяется всякий мусор. Разве в лифтах бывает бетонный пол? Должно быть, он случайно зашел в грузовой. Холодное, скованное пространство, словно кабина держится на невидимом металлическом каркасе, не будь его, она бы обвалилась, осела, как проколотый, сдувшийся воздушный шарик.

С протяжным металлическим скрежетом лифт останавливается на нулевом этаже, но двери не хотят открываться. Поль снова и снова жмет на кнопку 0, но двери словно застыли, и его понемногу охватывает тревога. После недолгих колебаний он нажимает кнопку экстренного вызова; сигнал поступает в круглосуточную диспетчерскую службу, по крайней мере, так обстоит дело с обычными лифтами, и, надо думать, с грузовыми тоже. Лифт тут же едет вниз, на этот раз гораздо быстрее, номера этажей на табло прокручиваются с бешеной скоростью. Затем неожиданно останавливается, с резким толчком, так что Поль чуть не теряет равновесие: он на минус 62-м этаже. А он и не знал, что в министерстве 62 подземных этажа, но, в конце концов, почему бы и нет, он просто никогда не задавался этим вопросом.

На этот раз дверцы открываются быстро, плавно: перед ним уходит в бесконечность светло-серый, почти белый, тускло освещенный бетонный коридор. Он рванулся было наружу, но передумал. Хотя оставаться в лифте тоже боязно, он явно барахлит. Но почему на – 62-м этаже? Кто вообще выходит на – 62 этаже? Коридор перед ним пуст и безлюден, создается впечатление, что он так выглядит уже целую вечность. А что, если лифт уедет без него? Что, если он останется пленником – 62-го этажа и погибнет тут от голода и жажды? Он снова нажимает на кнопку 0. – 62-й этаж, равно как и все промежуточные, вдруг замечает он, не значатся на панели с кнопками; ниже – 4-го ничего нет.