Уничтожить Израиль

— Андрей, ты туда заходи и подожди меня. Еда, чай — все заказано заранее. Там, возможно, будет тот, кто захочет поговорить с тобой относительно дела. Я скоро вернусь.

— Идет, — согласился Андрей, изрядно вспотевший в машине.

В чайхане царили таинственный полумрак и удивительная для июня прохлада. Мощная японская сплит-система создавала в помещении благодатную атмосферу высокогорья.

Краснолицый узбек с обритой наголо головой поднялся с ковра навстречу Андрею. С минуту они молчали, глядя один на другого, потом узбек приложил ладонь к белой рубахе, обтягивавшей тугой живот, и склонил голову.

— Хош кельдиниз! Келин! — Добро пожаловать! Проходите!

Андрей знал, что церемония выражения взаимной приязни в жизни мусульман занимает особое место. Однажды, отвечая на вопрос о том, какое проявление приверженности к исламу является наилучшим, пророк Мухаммад сказал, что это стремление угощать людей и приветствовать тех, кого знаешь и кого не знаешь. В полной мере заслуживает благословения тот, кто соединил в себе три качества: справедливость по отношению к самому себе, привычку приветствовать всех людей и способность расходовать в бедности.

— Ас-салям алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух. — Мир вам, милость Аллаха и его благословение, — сказал узбек.

Андрей приложил левую руку к груди чуть пониже сердца, склонил в легком поклоне голову и ответил:

— Ва-алейкум ассалям ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух! — И вам мир, милость Аллаха и его благословение!

Андрея нисколько не удивило, что его узнали сразу без какого-либо труда. Да и чему удивляться — в чайхану на окраине, лежащую в стороне от туристических маршрутов, вряд ли часто заходят европейцы.

И все же узбек спросил.

— Вы Андрей?

— Да, уважаемый.

— Очень приятно.

Узбек протянул руку.

— Здравствуйте еще раз. Меня зовут Ибрай.

Андрей пожал его сухую ладонь с вежливой мягкостью: в церемонию приветствия не входит демонстрация силы, а лишь проявление воспитанности, доброжелательности и благочестия.

— Вам надо покушать, уважаемый, — Ибрай говорил по-русски удивительно чисто. — Вам придется долго ехать.

— Куда? — спросил Андрей.

— Не беспокойтесь, куда надо я вас довезу сам. Хорошо. На машине. И доставлю назад, сюда.

— Разве не вы должны говорить со мной?

— Благослови Аллах, уважаемый. Я только скромный исполнитель воли сильных мира сего… Садитесь, пожалуйста. Вам будет удобно на ковре?

— Спасибо, удобно.

Андрей опустился на пол и сел, подогнув под себя ноги.

Ибрай в это время обернулся в сторону чайханщика, стоявшего в стороне, и ловко щелкнул пальцами.

Легко ступая по ковру босыми ногами, чайханщик тут же принес и поставил перед Андреем еду.

Суп лапша, поданный в большой глубокой миске — кисе — был щедро сдобрен пряностями и приятно обжигал рот. Плов, возвышавшийся на плоском блюде островерхой горкой, оказался отлично приготовленным. Уста-пловчи — мастер плова, работавший в чайхане, заслуживал высших похвал.

Андрей заканчивал пить чай, когда за окнами чайханы раздался противный ноющий звук милицейской сирены.

Тут же неслышно к нему приблизился Ибрай. Присел на корточки. Заговорил быстрым жарким шепотом:

— Андрей, сейчас нужно уходить. Милиция проводит облаву, а вам это ни к чему.

Действительно, подставляться милиции, не имея ни документов, ни денег, было бы безрассудно.

— Как можно уйти?

— За кухней выход в сад. Там прямо по дорожке до калитки в заборе. На улице буду я с машиной.

— Рахмат, — сказал Андрей. — Спасибо.

Он быстро встал и двинулся к двери, из которой в общий зал выносили еду и откуда тянуло аппетитными ароматами узбекской кухни.

Он приоткрыл дверь и оказался в пустом темном коридорчике. Тут же, накрыв ему голову старым одеялом или какой-то попоной, руки нескольких людей спеленали, опрокинули, подхватили, подняли и поволокли его куда-то.

При этом не было произнесено ни слова. Нападавшие лишь громко пыхтели, управляясь с живым человеком, который не думал сдаваться без боя, дергался, брыкался и извивался в крепких чужих руках.

Когда человек попадает в переделки раз за разом, он начинает соображать быстро и четко. Андрей оценил случившееся почти сразу. Чтобы убить его, нападавшим особых хитростей не потребовалось бы: удар ножом под лопатку, тычок шилом в бок — и аут. Однако этого никто не сделал. Значит, он им был нужен живой, и вероятность того, что, протащив какое-то расстояние, они попытаются его ухондошить, Андрей сразу исключил. Это соображение несколько успокаивало, но радовать не могло. Если он кому-то потребовался живым, значит, от него попытаются что-то узнать. Поэтому, что бы он ни говорил, на веру брать не будут. Чтобы убедиться, говорят им правду или нет, его будут пытать. А это может оказаться куда более неприятным, чем мгновенная смерть.

Теперь ему надо было просчитать, кто его прихватил и зачем. Первая мысль — это туркменские лачины — боевые соколы спецслужбы туркменбаши или те, кого они сумели нанять здесь, на территории Узбекистана.