Уничтожить Израиль

Федорчук не успел среагировать, как открылась дверь и в кабинет вошел генерал.

Полковник вскочил:

– Здравия желаю, Яков Алексеевич. Вот беседуем с господином Назаровым.

Андрей при появлении генерала не встал, считая, что не обязан этого делать.

Генерал словно не обратил на это внимания. Он повернулся к Андрею, слегка склонил голову:

– Здравствуйте, Назаров. Я – Травин. Хочу забрать вас у полковника. Как вы на это смотрите?

– Плохо смотрю, но куда денешься? Раз уж попался…

– В смысле?

– Хотел как лучше. Приехал, сообщил о том, что узнал, теперь меня трясут.

– Назаров, ты что, мыслил, будто все будет иначе? Глупо. Человек пришел в правительственное учреждение с таким сообщением… Впрочем, возьмем случай попроще. Некто сообщает в отделение милиции, что обнаружил возле универмага машину, набитую взрывчаткой. Как ты считаешь, ему пожмут руку за сообщение и отпустят? Гуляй, Вася? Нет, так не будет. У следователя сразу возникают два вопроса. Первый: почему мимо машины прошло сто человек и никто ничего не заметил, а наш Вася оказался глазастым. Второй: кто он, наш Вася? Почему такой бдительный? Не сам ли участник подготовки теракта? Может, испугался того, что произойдет, и решил взрыв предотвратить…

– Короче, Вася влип?

– Нет. Если он не причастен к делу и просто проявил бдительность, его потрясут немного и отпустят. С благодарностью.

– Так объявите мне благодарность, и я пойду. Можно?

– Объявлю и отпущу. Чуть позже.

– Понятно.

– Теперь, если ты не против, пройдем ко мне. Не будем мешать полковнику.

Они прошли по коридору и вошли в просторный кабинет генерала.

Травин предложил Андрею место за гостевым столиком, положил на черную стеклянную столешницу пачку сигарет, зажигалку, подвинул пепельницу.

– Можно курить.

Сказал и сам сел рядом.

– Теперь о деле. Что ты там раскопал с Ульген-Саем? Можешь доложить коротко?

Андрей поерзал на стуле.

– Простите, вопрос не по адресу. Где этот самый сай? Я там никогда не был, знакомых там у меня нет. А потом хочу сразу сказать: мне не нравится обращение на ты… И вообще всякие полицейские штучки.

Лицо генерала было непроницаемо.

– Что вы имеете в виду, Андрей Иванович?

«Вы» было произнесено с подчеркнутой ясностью.

– Мне однажды довелось быть в монархической Швеции. Так вот там за две недели ко мне ни разу не приставала ни их полиция, ни госбезопасность. Несмотря на то, что я выраженное славянское лицо. Здесь, в Москве, в столице всех демократий, спецслужбы пасут и трясут меня почем зря. Это что, таков порядок?

Генерал усмехнулся:

– Видите ли, вы попали в переплет по своей вине…

– Господин генерал…

– Товарищ генерал, – аккуратно подсказал Травин. – Так будет точнее и лучше.

– Не будет, – Андрей упрямо мотнул головой. – Меня вытащили из постели, схватили, приволокли в Москву, не дали побриться, не позволили позавтракать, а теперь считают, что я буду называть здесь кого-то товарищами…

Травин не полез в бутылку, не вспузырился. Был он человек гибкий и остроумный и на жизнь смотрел трезво, прекрасно понимая, почему до сих пор кое-кого бросает в дрожь, когда они узнают, где он служит.

– Простите, Андрей Иванович! – Травин хлопнул обеими ладонями по столу. – Простите великодушно! Давайте все начнем с чистого листа. – Он повернулся к двери, которая вела в соседнюю комнату и громко сказал: – Лидочка, будьте добры! Гостю чаю и бутерброды. Мне – кофе.

Заговорщицки посмотрел на Андрея:

– Признаюсь честно, кроме бутербродов здесь ничего нет. Зато бутерброды у Лидочки – вы увидите… Вам с чем? С копченой колбасой, с вареной, с сыром или брынзой?

– Спасибо, все равно, товарищ генерал.

– Ладно тебе, Назаров. Я Иван Артемьевич.

Чай оказался удивительно вкусным, бутерброды – свежими. Андрей не ставил целью показаться воспитанным и съел все, что было предложено.

– Еще? – спросил Травин.

– В другой раз.

– Тогда я продолжу. На чем мы остановились?

– На вопросе об Ульген-Сае.

– Точно. Нам нужно разобраться…

– В чем?

– Вдруг твое сообщение – провокация?

Андрей покрутил головой, внимательно разглядывая кабинет Травина. Посмотрел на темно-вишневые деревянные панели стен, на монументальный книжный шкаф с зеркальными стеклами, на бронзовый бюстик Дзержинского на углу стола и с невинным видом спросил:

– Интересно, при Ежове здесь тоже трясли провокаторов?

Травин на мгновение онемел от такого нахальства. Чего-чего, а подобного вопроса он не ожидал. Обычно, попадая в эти стены, даже ни в чем не повинный человек испытывал стресс и не смел идти на обострение отношений с тем, кто его сюда вызвал. Но спускать выпад не хотелось:

– Представьте, как-то не интересовался. Но вы подсказали интересную мысль. Я постараюсь выяснить.

Произнося эти слова, Травин лукавил. Он прекрасно знал историю кабинета, в котором последовательно работали несколько заместителей Берии. Только один из них умер своей смертью. Другого расстреляли, третий покончил с собой. Мрачная история у темно-вишневых панелей, но не рассказывать же ее человеку с улицы.

– Значит, вы хотите увидеть во мне провокатора? – Андрей вернулся к прерванному разговору о главном. – Скажите, я очень похож на дурака?