Уничтожить Израиль

– Помощник директора Федеральной службы безопасности полковник Коноплев, – прозвучал в кабинете громкий бодрый голос.

– Степан Федорович, это Аркатов. Мне нужен директор.

Голос порученца был переполнен вежливостью.

– Здравия желаю, Алексей Адамович. Генерал Барышев занят. У него заместитель. Как только он освободится, я вас соединю.

– Полковник, черт возьми! – Аркатов вдруг утратил выдержку. – Барышев нужен мне срочно. Сейчас. Дело на поминутном контроле президента. Любая задержка выйдет нам боком. Вам в том числе!

– Соединяю.

Барышев выслушал Аркатова и вздохнул так, что это услышали все. Кому-кому, а ему ломать порядок допуска к документам высшей секретности собственными руками никак не хотелось. С другой стороны, все, что волновало президента в связи с Ульген-Саем, он прекрасно знал.

Еще раз вздохнув, генерал сказал:

– Секретчик у тебя?

– Да, он здесь.

– Передай ему трубку…

Андрей и Филиндаш вышли из кабинета министра вместе.

– Ты только не обижайся, – сказал ему секретчик. – Как говорят, если не я, то кто… Извини, но секреты здесь не мои.

– Все, забыли, – успокоил его Андрей. – Глядишь, и я кое-чему научусь.

Подчинившись приказу начальства, Филиндаш все же не рискнул оставить Андрея одного наедине с документами. Пока тот вникал в чертежи и схемы, изучал геологический состав пород, в которых заложена испытательная камера портативного ядерного заряда, секретчик сидел за столом рядом и с деланным интересом читал какие-то документы, подшитые в толстую папку. Изредка он поднимал голову и внимательно смотрел на Андрея. Ему покоя не давал человек со стороны, никому не известный в кругах профессиональных атомщиков, не располагавший допусками, которые бы позволяли прикоснуться к тайнам, и вдруг получивший «добро» высших государственных сфер на ознакомление с тем, с чем Филиндаш не мог позволить познакомиться даже некоторым начальникам управлений своего ведомства. Этот человек казался загадкой, которую разгадать нельзя.

После двух часов работы Андрей вернул документы секретчику, который забрал их с видимым облегчением.

От Филиндаша Андрей прошел к Владлену Игнатьевичу Федотову – специалисту, который ведал подземными испытаниями ядерного оружия, чтобы в беседе с ним уточнить сведения, вычитанные в бумагах.

Федотов быстро понял, что Назаров свободно ориентируется в вопросах геологии, и отвечал не его вопросы с профессиональной четкостью.

– Толщина кровли над каверной?

– Триста два метра.

– Координаты устройства определялись?

– Да, конечно. С точностью до секунды. Кстати, на поверхности центр подземного заряда помечен маркой.

Андрей с трудом сдержался, чтобы не выдать радость. Только спросил:

– Как выглядит марка?

– В грунт вбит стальной стержень. На головке в пять сантиметров диаметром обозначен треугольник и выбита дата.

– Что произойдет, если через скважину, пробуренную точно над заложенным в камере изделием, прямо в центр устройства всадить мину?

– Мощность вашей мины?

– Допустим, пять килограммов тринитротолуола.

– В камере произойдет взрыв мощностью в пять килограммов тротилового эквивалента.

– Последствия?

– Ядерный заряд будет разрушен. Сдетонирует часть обычной взрывчатки устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.

– Возможен ли ядерный взрыв?

– Нет, не возможен.

– Объясните, почему.

– Цепная реакция, а за ней взрыв ядерного вещества происходит только в случаях, когда заряд достигает критической массы. В устройстве, если его представить схематично, ядерный материал разделен на дольки, как мандарин. Все дольки изолированы одна от другой такими же дольками свинца. Для того чтобы создать критическую массу и запустить цепную реакцию, изолирующие сегменты выводятся, а небольшой взрыв специального устройства спрессовывает дольки в шар. Происходит ядерный взрыв. Во всех других случаях, в частности при подрыве устройства миной, ядерные сегменты будут разбросаны в стороны, что не позволит создать устройству критическую массу.

– Значит, тем, кто будет находиться над каверной, взрыв в ней ничем не грозит?

– Не совсем так, Андрей Иванович. Уж коли в камере произойдет взрыв, то температура вспышки будет крайне высокой. Часть ядерного заряда неизбежно превратится в аэрозоль. Газы высокого давления рванутся в скважину. Выброс газовой струи создаст радиоактивное облако. Куда оно двинется и насколько сильным окажется заражение, предсказать трудно.

– Что же делать?

– Надо забить в скважину тампон и заделать наглухо горловину.

– Конечно, до взрыва?

– Безусловно.

– Да, можно сказать, нажил грыжу. Сперва сказали: взорви. Теперь объясняют: заткни скважину. Может, вы согласитесь со мной туда поехать? Помогли бы?

– Нет, не соглашусь. Я, знаете ли, Андрей Иванович, по натуре не авантюрист.

– Значит, я?

– Не имел в виду.

– Конечно, вы же не азиат. А у нас там подобные обороты понимаются прямо. Значит, меня вы в виду не имели. Спасибо, хотя были бы правы: я не только авантюрист, но и дурак.

– Не знаю, не знаю. Но скважину нужно тампонировать. Иначе…

– Я уже знаю, что будет иначе.