Уничтожить Париж

Санитары подобрали последнего раненого, последние носильщики пошли обратно к позициям противника. Все было тихо. А потом вдруг чуть подальше в траншее молодой лейтенант громко вскрикнул и упал в грязь. Пуля партизана попала в цель. Другая просвистела мимо нас, и через несколько секунд снова начался кровавый бой. В ответ затрещали три пулемета, и несколько санитаров-носильщиков упало. Легионер первым подскочил на ноги и побежал вперед, крикнув, чтобы мы следовали за ним, — как часто бывало раньше в морозных русских степях или на склонах горы Монте-Кассино[12].

В ожесточенной перестрелке погибли почти все санитары-носильщики и собранные ими раненые. Земля снова была залита кровью людей с обеих сторон. Требовалась новая группа носильщиков, чтобы собрать новых раненых. Атака, контратака. Смерть была обычным явлением. В девяносто первом секторе никого не щадили.

2

Порта возился с радиоприемником, вертел ручку настройки туда-сюда, пытаясь отделить звучный голос диктора Би-би-си от всех прочих шумов и тресков.

— Ты спятил, — раздраженно сказал Хайде. — Застукают за этим делом и отправят без разговоров на плаху… Да и какой тут смысл? Все равно нельзя верить ни единому их слову.

Порта поднял руку.

— Тихо ты, черт возьми! Передача начинается.

Звуки словно от ударов в большой гонг; неторопливые, зловещие. А затем холодный, четкий голос диктора:

— Ici Londres, ici Londres. В. В. С. pour la France…[13]

Разумеется, мы тогда не сознавали, что эту передачу слушает и почти все французское движение Сопротивления.

— Ici Londres, ici Londres… Просим внимания. Передаем несколько личных сообщений: «Les sanglots longs des violins de l' automne»[14]. Повторяю: «Les sanglots longs des violins de l' automne».

Первая строка из стихотворения Верлена «Осенняя песня». То было сообщение, которого все ждали много недель. Обер-лейтенант Майер в штабе Пятнадцатой армии, задачей которого было вести радиоперехват всех передач Би-би-си, взволнованно и торопливо известил об этом сообщении военного губернатора Франции, а также главнокомандующих в Голландии и Бельгии. Те отнеслись к нему с заслуженным, как им казалось, презрением. Важное сообщение, надо же! Какая-то чушь об осени. Этот человек определенно кретин. Обер-лейтенант пожал плечами и продолжал слушать.

— Ici Londres, ici Londres. Продолжаем передавать личные сообщения. «Les fleurs sont d'un sombre. Les fleurs sont d'un sombre»[15].

Это был сигнал для сети Сопротивления в Нормандии,

— «Hélène épouse Joe. Hélène épouse Joe»[16].

Сигнал всему региону Кана. Он дал начало целой серии попыток диверсий, многие из которых оказались удачными: были взорваны мосты и железнодорожные пути, перерезаны телефонные провода. В штабе Пятнадцатой армии все поняли, что где-то творится что-то очень неладное.

— Майер, можете понять в этом что-нибудь? — обеспокоенно спросил генерал фон Зальмут.

Майер лишь пожал плечами и продолжал слушать.