Уничтожить тьму

Пролетели мысли о том, чего я не сделала и что еще хочу сделать. О прожитой жизни и о той, которая была впереди. Я думала о Присцилле и Тавии, о брате и отчиме, о маме и Бене. Не знаю, кто придумал, что перед лицом смерти ты ощущаешь душевный покой. Я никакого покоя не чувствую. Только злость, которая все росла и росла.

Я с невероятным усилием вырвала запястья из пут и ударила. Послышался характерный звук, а затем ругань Генри. Его хватка ослабла, и мое тело зашевелилось. Я скатилась со стола и тяжело шлепнулась на пол. Я заставила себя ползти.

Кровь. Кровь была повсюду. Генри стоял рядом. Его тело покачивалось, словно было под дозой. Из него продолжала течь черная пульсирующая субстанция. Как только он попытался дотянуться до моей ноги, я ударила его.

– Хватит сопротивляться!

– Хватит сопротивляться!

Эта фраза одновременно прозвучала изо рта Генри и в моей голове.

– Нет, – выдавила я и поползла дальше. Каждый миллиметр давался с трудом. Я чувствовала, как из меня течет кровь, а глаза предательски слипаются. Я упала в лужу собственной крови, которая была почему-то приятно теплой. Алый цвет залил все вокруг, а я смотрела в сторону двери.

Почти дошла. Еще чуть-чуть.

Перед глазами появились блики, в голове слышался стук пульса. Он был слишком громким и слишком быстрым. Генри наклонился над моим телом и крепко прижал к себе. Я тихо пискнула. Генри открыл рот и…

Дверь слетела с петель, кто-то ворвался внутрь. Двое высоких мужчин в черном.

– Поганые Черные птицы. Вечно вы не вовремя, – прорычал голос в моей голове.

Черные птицы? Что еще за Черные птицы?

У одного были длинные темные волосы, другой – блондин. Темноволосый поднял руку с пистолетом и выстрелил. Тело Генри вздрогнуло, и я услышала его крик внутри себя.

Мужчины в черном бросились ко мне, и тело Генри зашевелилось. Он схватил окровавленный кинжал и молниеносно вогнал его в шею блондина, сразу вынув его обратно. Мужчина замер и с изумлением схватился за шею. Кровь хлынула потоком и полилась на алый от моей крови пол.

Мужчина рухнул рядом со мной, задыхаясь. Наши взгляды встретились, и я увидела глаза умирающего человека. Я поняла, что он не выживет.

Он что-то говорил. Его губы складывались в наверняка очень важные слова, но я не понимала, не слышала. Его губы двигались…а потом перестали. Зрачки были неподвижны. Он умер, а я…

Мысли оборвались. Мое сердце остановилось.

7 Фалько

Демоны подобно животным. Они слишком опасны, когда их загоняют в угол, или если они ранены.

Все произошло так быстро, что я в начале ничего не понял. Вот демон стоит на коленях рядом со своей жертвой в луже крови, а вот рядом с Крашером, вонзая кинжал ему в шею. На мгновение мой напарник ошеломленно смотрел в никуда, пока демон вытаскивал лезвие. Перемещение еще не завершено, демон находился наполовину в мужском, наполовину в женском теле. Женщина лежала в луже крови, задыхаясь, а мышцы ее скручивало в спазмах. Видимо, начался припадок. Истерический смех демона привел меня в чувство, и я увидел, как Крашер опустился на землю рядом с женщиной.

В квартиру вбежал Крэйн. Зэро остался в клубе, чтобы сжечь нежить. Я уже пожалел о том, что мы не взяли его с собой.

– Помоги Крашеру! – крикнул я, вытаскивая четки. Они обвили шею демона, и я подтащил его к себе. Он ухмыльнулся, из его рта валил черный дым. Глаза его меняли цвет. Голубой, черный, голубой, черный. Повсюду была такая темная энергия, такой древний Арканум стоял передо мной, что волосы на моем теле встали дыбом.

– Кто или что ты? – спросил я.

– Ваша погибель, мелкие черные пташки, – прорычал демон, закатив глаза. Из глаз также вырвались клубы дыма.

Без промедлений, я приставил Око Гора ко лбу демона, ослабив хватку на шее и начал читать:

Adsisto tibi ut famulus vitae.
In manibus meis pondus justitiae.
Sanguis temporis in corde meo fluit.
In me spiritus puritas animae innocentis iacet.
Pedissequa mortis. Fregisti innocentiam.

Демон задыхался, поток темной энергии уменьшался. Ее оставалось совсем немного. Основная масса находилась в теле женщины, которая либо уже мертва, либо пока без сознания. По крайней мере, если она умерла, он не сможет завладеть ее телом.

Мне нужна драгоценность. Любая. Хоть что-нибудь. Я схватил ближайшую вещь с кухонного стола. Серебряная ложка. Подойдет.

«Vehementer premit justitiae proditio,
nec tempus per venas fluit.»

Я произносил слова все быстрее, и от напряжения каждый волосок на теле встал дыбом. По моим венам тоже буквально струилось напряжение, заставляя кожу неприятно зудеть и гореть. Око Гора сияло невероятно ярко, освещая все помещение флуоресцентно-синим цветом, без конца пульсируя.

Я так быстро тараторил, что едва успевал договаривать окончания слов: