Уничтожить взрывом

– Этому, – Антон кивнул на выход из кухни, – нужно сынсценировать, будто граната в руке шарахнула. Не дай бог, «клешню» кто-то из прокуратуры увидит.

– Его дружки все равно вложат, – поморщился Завьялов.

– А кто видел? – хмыкнул Антон. – Будем последнего трясти, в кухне шарахнем гранату. Выскочишь, скажешь, недоглядел при обыске.

– Здесь оглохнуть можно, – обвел стены взглядом Полынцев.

– Рот шире откроешь, ничего не случится, – похлопал его по плечу Антон. – Давай следующего.

Бородач уже пришел в себя и теперь, зло стреляя по сторонам взглядом, что-то бормотал себе под нос на непонятном Антону языке.

– Позови Вахида, – попросил Антон стоящего у входа Полынцева.

Спустившись, Джабраилов, морща лоб и больше на пальцах, некоторое время объяснялся с боевиком. Наконец развернулся к Филиппову и развел руками:

– Араб. По-нашему знает всего ничего.

Следующий оказался ливийцем, но одинаково хорошо владел и русским, и чеченским. Однако, кроме того, что назвал свое имя, больше по существу вопросов ничего не сказал.

Остальные двое также отказывались говорить. Это были чеченцы из далеких горных аулов, с ненавистью смотревшие на Антона и пленивших их офицеров.

– Я проехал всю Чечню при помощи зеленых бумажек, – заявил последний, – при помощи этих же бумажек скоро выйду на свободу. – Он зло, исподлобья посмотрел на безучастно сидевшего у стены Ису, которого поменял в секрете Полынцев, и скрипнул зубами: – А вас, предатели, буду искать до конца своих дней. Тем более Джабраилова я узнал. Он в ментовке работал.

Несмотря на то что Иса не повел бровью, Антон представил, что творится у него на душе. Чечня – не Россия с бескрайними просторами, где нет кровной мести…

– Не получится, – неожиданно принял решение Антон. – Не сможете вы больше ни выйти из тюрьмы за деньги, ни мстить…

– Что ты задумал, командир? – испуганно уставился на него Завьялов, когда они вышли наверх.

Филиппов оглядел окрестности. Уже смеркалось. К кромке поляны, со стороны ручья, где было обнаружено захоронение, подступил туман. Ему вдруг показалось, что оттуда на них смотрят убитые бойцы и ждут его решения.

– Даже не знаю, – едва слышно процедил он сквозь зубы. – Готовьте пока схрон к подрыву.

* * *

– Степан! – голосом умирающего, едва открыв глаза, простонал Олег Юрьевич.

Потолок, с висящей по центру люстрой, медленно поплыл и закружился. Кивинов попытался перевернуться на бок и тут же с грохотом свалился на пол.

Скорее звук упавшего на пол тела, чем жалобный, похожий на мяуканье зов, привлек внимание начальника охраны, и он вышел из соседней комнаты номера.

– Проснулись, Олег Юрьевич! – раздалось над головой.

От неожиданности Кивинов вздрогнул и съежился.

Чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и перевели в вертикальное положение, прислонив спиной к кожаному дивану, на котором, как оказалось, он уснул. Все это время Кивинов видел лишь нижнюю часть человека, одетого в серый костюм и светлые туфли.

– Степа, – выдавил он из себя, но звук, вырвавшийся из пересохшей глотки, больше напомнил попытку прокашляться человека, больного туберкулезом в последней стадии.

– Здесь я, Олег Юрьевич! – Где-то в нескольких шагах от него послышалось бульканье воды, и через мгновение в губы уперся край фужера.

С жадностью отпив половину, он отстранил руку Степана и поднял взгляд вверх:

– Сколько времени?

– Ровно полдень, – убирая стакан, ответил начальник охраны и, взяв за локоть, усадил Олега Юрьевича на диван.

– Фу ты, черт! – обретя мало-мальскую способность ориентироваться в пространстве и говорить, простонал Кивинов, щупая лоб. – Плесни сто пятьдесят… Опохмелиться.

Выпив коньяк и зажевав его долькой лимона, он еще с минуту сидел, глотая слюну, пытаясь подавить рвотный рефлекс. По лицу градом катился пот.

Степан, скрывая улыбку, сел напротив:

– Полегчало?

Кивинов кивнул головой. Стало действительно лучше.

– Сейчас в душ, и уезжаем, – он посмотрел на охранника. – До скольких я гудел?

– Аль Фазим с Салехом ушли ближе к полуночи. Вы угомонились под утро, – он посмотрел на окна, закрытые шторами из-за яркого солнца и колыхающиеся от воздуха, подаваемого в номер через кондиционеры. – А ехать вам сегодня никак нельзя.

– Это почему? – удивленно-испуганно Кивинов уставился на своего охранника.

– Вы же вчера попросили, чтобы вам эти чертовы бомбы показали.

– Какие бомбы?! – ничего не понимая, спросил он.

– Атомные, – ответил Степан, уже не скрывая раздражение. – Я так и знал, что этим все кончится.

– Что кончится? – Олег Юрьевич вконец растерялся. – Ты можешь толком объяснить?

– Вам вчера, когда плохо соображать стали, Аль Фазим предложил перенести разговор на сегодня. Тогда вы в меня пальцем ткнули и говорите: «Под его ответственность, но сегодня».

– И что было дальше? – немея от страха, пролепетал Кивинов.

– Вот что, – уже окончательно растерявшись, Степан поднялся, – вы давайте сначала в душ. Придите окончательно в себя, а потом все встанет на свои места. Я в этом вам помогу.