Уничтожьте всех дикарей

Естественно, «Форпост цивилизации» Джозефа Конрада, будучи впервые опубликован в «Космополисе», не мог не восприниматься как своего рода комментарий к викторианским торжествам. Однако сам рассказ был написан годом раньше, в июле 1896 года, во время медового месяца, проведённого Конрадом в Бретани. Это был один из самых первых его коротких рассказов.

Материал для него он почерпнул в период пребывания в Конго. Сам он тогда плавал вверх по реке на одном из пароходов компании, повидал немало прибрежных торговых постов и услышал от пассажиров немало историй. Среди этих пассажиров был один по имени Кэйертс[14].

Этот материал был в руках Конрада уже не меньше шести лет. Почему же именно теперь он решается написать свой рассказ? Ведь полемика по Конго начнётся позже, лишь через шесть лет, в 1903 году. Что же случилось в июле 1896 года, что заставило Конрада прервать медовый месяц, оторваться от написания романа, которым он был полностью захвачен, и вместо этого приняться за рассказ о Конго?

17.

Я переехал. Теперь я снимаю дешёвую комнату в уже закрывшемся отеле «Баджуда», что напротив рынка, и обедаю в ресторане «Друзья Бен Хачема Мулея». В сумерках я усаживаюсь под деревьями на главной улице, пью кофе с молоком и наблюдаю за прохожими.

Около ста лет назад рынок в Ин-Салах был самым оживлённым местом во всей Сахаре. Рабов с юга здесь обменивали на зерно, финики и промышленные товары с юга. Рабов даже не нужно было держать под надзором: побег из Ин-Салах означал верную гибель в пустыне. А тех немногих, кто всё же отваживался на подобное, легко отлавливали и наказывали. Им давили яички, подрезали ахилловы сухожилия и потом бросали умирать.

Сегодня на этом некогда знаменитом рынке можно найти лишь немного завозных овощей, увядших ещё до прибытия, и ткани шодди, выкрашенные в кричаще яркие, диссонирующие цвета. Что касается литературного предложения, то оно состоит из первых частей таких шедевров классической литературы, как «Дон Кихот» и книжки мадам де Сталь о Германии. Вероятно, первые части были отвезены в какой-нибудь другой оазис, ибо несправедливо отдавать одному оазису сразу обе части столь нужных книг.

Единственная интересная вещь, которую и вправду можно найти на рынке, это древесные окаменелости, останки гигантских деревьев, что умерли миллионы лет назад и были погребены под песком. Силиконовая кислота превратила древесину в камень; затем песок отступил, эти камни были обнаружены и привезены на рынок.

По закону запрещается собирать куски окаменелой древесины крупнее сжатого кулака. Но и в кулаке с избытком хватает места для былых зелёных лесов Сахары. Мой кусочек стоит прямо на столе, обманчиво напоминая живое дерево, наполненное ароматом мокрых от дождя листьев и шелестом пышной кроны.

18.

Когда я был маленьким, отец, приходя домой с работы, первым делом шёл навестить бабушку.

Матери это не нравилось, каждый раз она чувствовала, что её предали.

Эта любовь между сыном и матерью, была ли она реальнее и сильнее, чем а, что соединяла жену и мужа? Отец был бабушкиным любимцем, сыном, которого она носила, когда умер муж, сыном, которого она родила одна. И отец, никогда не видевший своего отца, отдал ей всю свою любовь.

Мать это чувствовала. И я тоже. Я и сам больше всего любил бабушку. В её бессилии старой женщины я узнавал своё бессилие ребёнка.

Бабушка пахла. Сильный кисло-сладкий запах шёл от её комнаты и от её тела. Мать ненавидела этот запах, в особенности за столом, и бабушка это знала. Она ела на кухне.

Время от времени мать совершала набеги на бабушкину комнату, стараясь уничтожить первоисточник запаха. Однако все попытки были заранее обречены: запах шёл от самой бабушки. И тем не менее каждый раз мать вычищала весь мусор, что бабушка там у себя собрала», и выбрасывала его, чтобы избавиться от запаха.

Отец не мог защитить бабушку. В конце концов, она и вправду пахла. Он не мог отрицать ни что запах есть, ни что запах означает грязь, ни что грязь надо удалять. Логика была бесспорной. Отец мог только отсрочить и смягчить меры, когда бабушка со слезами молила о пощаде. Всё остальное должен был делать я.

Бабушка была единственной швеёй в нашей семье, и в куле под постелью она хранила целую библиотеку материалов: лоскутки и обрезки ткани, которые она называла «остаточками». Когда я был маленький, то обожал играть с этими тряпками. Из отцовской ночной рубашки в полоску я смастерил мужчину, а из материнской розовой рубашки – женщину. Бабушка мне помогала. Вместе мы мастерили и людей, и животных.

Так что я отлично понимал, в какое отчаяние приходила бабушка, когда весь этот «мусор» надо было выкинуть. Старанья моей матери содержать дом в чистоте казались мне бессердечной дикостью и были в точности похожи на те, что и мне самому приходилось от неё терпеть. Так что я тщательно обследовал мусорный бак в поисках бабушкиного добра и прятал его у себя, пока опасность не минует.

Таким образом, я спас и пожелтевшую книгу под названием «В тени пальм».

19