Уникум

Найдя выворотень метрах в пятидесяти, оттащил тело лейтенанта туда и обрушил стенки, закапывая лётчика. На стволе дерева ножом метку поставил. После этого забрал свои вещи и побежал прочь.

По пути напился из родника, отмылся, форму от крови оттёр, пополнил свежей водой фляжку, и побежал дальше. Итак, у меня четыре пистолета, причем наградной я в сейфе у себя на квартире оставил. Так вот, четыре пистолета ТТ, в том числе мой табельный ТТ, охотничий нож, который повесил на ремень под руку, за голенищем засапожный нож, в кармане перочинный. Планшетка с картой, там же компас, блокнот, карандаши и фонарик. Бинокль мне без надобности, потому и не имел при себе. В вещах политрука или у лётчиков оптики тоже не было. В сидоре у меня фляжка, большая кружка, в ней можно и готовить, ложка, заварка, соль. И сахар был, но закончился. Десяток ржаных сухарей, початая пачка макарон, две банки рыбных консервов, пачка печенья. Туда и тушёнку политрука убрал. Из припасов и оружия всё. Из вещей – бритвенный набор, полотенце, два куска мыла, запасные портянки. Да и больше не нужно.

Остановившись, я переложил вещи в вещмешке, фляжку на ремень подвесил, снова закинул сидор за спину и побежал дальше. Я был в полной форме комсостава РККА, причём по петлицам и эмблемам ясно, что я танкист, я не менял ведомственную принадлежность. Форма не новая, но выглядит прилично, та самая, что мне ещё в Москве пошили. Стирали три дня назад, но уже снова требует стирки. Все копии наград при мне, на груди расположились в положенном порядке. В левом нагрудном кармане документы: командира, командировочное и партбилет – три месяца как вступил в ряды партии, пройдя стаж кандидата. На руках часы, по карманам немного денег, мелочёвка, патроны россыпью к оружию. Вот и всё.

До начала лета несколько дней оставалось, и бежал я не в сторону фронта, а к Виннице. Вот уж где меня будут искать в последнюю очередь. Табака при мне не было, а то, что у попутчика или лётчиков было, всё попорчено, однако мне ещё прошлым летом десантники под Минском показали одну травку. Не любят её псы. Нашёл ее тут и натёр подошвы. Можно ещё муравьиной кислотой натереть, говорят, тоже помогает, но травкой как-то проще.

Заметив просвет впереди, я перешел на неторопливый шаг и, достав из-за ремня пистолет лейтенанта – свой я в кобуре держал, – осторожно двинул вперёд. На дорогу выходить не стал, используя ствол дерева как укрытие, осторожно выглянул, изучая лесную дорогу в обе стороны. Накатанная, тут почва песчаная, следы свежие, но что за ближайшими поворотами, непонятно, потому выходить и не стал, не хочу получить случайную пулю и уж тем более прицельную. Однако от дороги уходить не стал, а двинул рядом с ней, укрываясь под деревьями. Я уже определился, где город, туда и шёл. Один раз спрятаться пришлось, колонна грузовиков, полных солдат, прошла, но они дальше проехали, видимо, точно знали, где мы приземлились.

А потом за поворотом услышал речь. Окликали какого-то Курта, а тот матерился и требовал ему не мешать. Приблизившись, определил, что на дороге пост установили. Один засранец в кустах засел с другой стороны от меня, это и был Курт, ещё пятеро занимались обустройством. Обидно, их высадили только что, техники не оставили. Думаю, сигнальные ракеты есть, а может, среди вещей и радиостанция лежит.

Я обошёл этот пост, ловить тут нечего. Шуметь нельзя, а пропажа поста сразу даст понять, куда я двигаюсь.

Вскоре я вышел на окраины Винницы. Те немцы, что на грузовиках, уверен, из местной комендатуры. Бросили ближайшие силы на наши поиски. Будут прочёсывать лес, выгоняя нас к противоположной опушке, а там должны ждать дополнительные силы. Возможно, из полицаев. Хотя в окрестностях их изрядно проредили, когда тут партизанский край был, за полицаями тут чуть ли не охотились, куда активнее, чем за немцами. Последние это быстро прочухали и впереди себя полицаев гнали, наши в основном по ним и стреляли, а немцы – по нашим. Когда полицаи заканчивались, немцы отходили. А тактика действий оказалась неплоха, наши несли потери от прицельного огня. Так что полицаев сюда разве что из других краёв завезли. Возможно, где-то тут и остались какие-нибудь партизанские отряды, но это не моя тема и точно я об этом не знал. У нас в штабе целый отдел работал, поддерживавший связь с партизанами.

Стоя за стволом берёзы, я изучал окрестности. Дорога справа ныряла в лес – та самая, вдоль которой я пришёл. Слегка задрав рукав френча, я посмотрел на время. Три часа дня. До темноты ещё далеко.