Уникум

– Значит, разграбили мои запасы, – покивал я сам себе. – Я запомню. А насчёт судьи и следователя будут доказательства, свидетели, приходи, а беспочвенными подозрениями пугать меня не нужно. Ладно, так чего надо?

– Приказ опознать тебя и доставить в Москву.

– Зачем? Меня и тут неплохо лечат.

– Ты не слышал? Это приказ. Подготовьте его к транспортировке, – это уже тому мужичку непонятному, видимо главврачу.

– Сейчас-сейчас. Лилия Николаевна!

Та кивнула и отдала несколько распоряжений, а меня готовить начали. Два мелких санитара из местных принесли носилки.

– Так почему ты не сообщил, кто ты на самом деле? – всё допытывался Маринин.

– Я уже сказал, сообщил. Повторю, врач идиот, записал то, что хотел. Это ещё в санитарном поезде было. А потом я менять ничего не стал. Решил провести социальный эксперимент, вспомнит обо мне хоть кто-то или нет. Да и как в госпиталях на периферии лечат заинтересовало. Вот всё и узнал. На меня всем было плавать, лечится и ладно, а госпитали на периферии хрень полная. Врачи тянут как могут, но без грамотного руководства всё это напрасные труды. Наш госпиталь ниже среднего, врачи на уровне, но главврача не того поставили, мямля бесхребетная. Хотя бы посмотреть на него, а то ни разу не видел. По палатам не ходит, усло вия лечения не наблюдает…

Тот мужичок бледнел, краснел, но молчал, Лидия Николаевна как раз усмешки не скрывала, я знал, что она в контрах с главой госпиталя, это её должны были поставить.

– Куда вы меня вперёд ногами потащили?! – возмутился я, когда меня подняли. – Коновалы. Вас где, на мясокомбинате обучали?

Они всё же исправились и понесли меня к выходу. Громко попрощался с остальными парнями и вежливо со своим лечащим врачом. Маринин задерживаться не стал. Трое командиров, что его сопровождали, сели в кузов, а он сам в кабину, и мы покатили к аэродрому.

– Останови на рынке. Арбузов и дынь купим. В Москве это дичайший дефицит.

Но меня не послушали, так и доехали до места назначения.

Когда самолёт поднялся в воздух, я как был, в больничной пижаме, поднялся с носилок и сел рядом с Марининым.

– Ты ходишь?

– Второй день как с костылями разрешили, – пожал я плечами.

– Так какого хрена тебя на носилках несли?

– Вам захотелось, я не стал отказываться. Тем более устал и сам вряд ли бы дошёл.

– Ладно, оставим это. Ты что в госпитале устроил?

– Вы первые начали, – снова пожал я плечами.

– Забудем, – решил тот. – Почему не спрашиваешь, как тебя умершим признали?

– Я в армии служил. Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. Бардак какой-нибудь или путаница, как обычно. Что я, нашу армию не знаю? Что вы мне нового сообщите?

– Ну да. Ночью умер боец с ранениями ног, как у тебя, его и похоронили в братской могиле. Да ещё цвет волос и возраст совпадал.

– Так в некрологе было же указано Новодевичье?

– Кто раскапывать могилу будет? Похоронили пустой гроб.

– Значит, долго жить буду. И да, когда мои вещи и трофеи вернёте?

– Сказал же, забудь.

– Не забуду.

– Ты даже не представляешь, по каким людям все разошлось. Многие захотели получить оружие, что вывез Бард из немецкого тыла. Фотоаппараты тоже ушли.

– Суки.

– Что?

– Я говорю, что припомню ещё это разграбление. А сейчас я устал, спать хочу.

– Подожди, а где твои награды? Всю квартиру перевернули и не нашли.

Однако я дёрнул плечом и не стал отвечать. Вернувшись на носилки, я накрылся одеялом и так пролежал до самой Москвы. Жаль, не привезу дынь и арбузов Светлане, сами мы их каждый день ели, хотя бы по кусочку сахарному, но доставалось. Ничего, как-нибудь по-другому порадую.

Пока лежал, размышлял. Устроило меня то, что случилось? В принципе, да. Везде нужно искать плюсы и минусы. Минусы: я нахожусь в серьёзной конфронтации с командованием РККА, что ограбило меня на трофеи. Или там госбезопасность поработала? На месте узнаю. И хотя они об этом ещё не догадываются и конфронтация только с моей стороны, всё равно узнают рано или поздно. Ещё и Петровскому не простил, что заслуженную награду, о которой договаривались, зажал. Хотя время есть, может, ещё исправится. Да нет, не исправится, время упущено, да и аккордеон мой он профукал.

Плюсы: я улучшил свой немецкий язык, найдя знатоков среди раненых – двух поволжских немцев. Я с ними в основном и общался, остальные их как-то… игнорировали. Так что подтянул навык. Подучился игре на гитаре, узнал, что существует несколько способов. Жаль, что Лидию Николаевну не помял, как планировал, но надеюсь, если встретимся, то шанс ещё будет. Вот на этих мыслях и задремал.

Проснулся я, когда самолёт совершал посадку. Сели благополучно, самолёт был транспортным, но не «Дуглас», а вообще одномоторный, моноплан с высоким подъёмом крыла, на шесть-семь пассажиров. Кроме нас пятерых, других пассажиров не было. Да и для носилок едва место нашлось. В общем, меня всё же вынесли, а тут даже санитарная машина ожидала. С чего такие почести? Я действительно был в недоумении.