Уникумы Вселенной

Атмосферу невероятного чуда усилило вдруг неожиданно раздавшееся громкое пение. Мужчины археологи даже вздрогнули от неожиданности, а женщины чуть не попадали в обморок и жутко побледнели. И только осмотревшись, слегка расслабились. В процессе оказания помощи вначале Карлу, а потом и незнакомке, никто не обратил внимания, что рабочие бросили свои дела и подошли совсем близко. Теперь они все стояли на коленях, воздев руки к потолку, и в один голос пели нечто дикое, но торжественное. Под это пение незнакомка вначале села, потом встала на ноги, чуть опираясь на руку Мануэля. Медленно, даже слишком медленно обвела всех присутствующих взглядом и резко подняла правую руку. Пение оборвалось, и рабочие-туземцы так и замерли, с открытыми ртами и немигающими взглядами.

И она заговорила. Очень громко и очень требовательно. Она что-то спрашивала, но понять ее не мог никто. Броди, сколько ни напрягал свою память, так и не понял, на каком языке говорит девушка. Вдруг та замолчала, а затем ее губ коснулось подобие улыбки. И в тот же момент все услышали вопрос, хоть незнакомка и рта не открыла.

«Наконец-то! Свершилось! Я могу осязать! – Она подняла руки и соединила пальцы. – Как долго я ждала этого! Даже перестала сюда наведываться! Потеряла всякую надежду! Но все-таки меня нашли! Только не знаю главного. Кто вы?»

Во время ее монолога археологи недоуменно переглядывались, сверяя свои ощущения. По глазам Карла Броди понял, что тот тоже догадался о том, как ведется этот разговор. Телепатия! И все понимали незнакомку совершенно одинаково. Даже рабочие. Они бросились что-то отвечать на своем языке, но девушка только скривила лицо от возникшего галдежа и вновь подняла руку, заставив всех молчать. Тогда Броди попытался сформулировать мысль:

«Мы ученые, археологи. Отыскали это место…»

«Мне тебя плохо слышно! – раздался у него в голове громкий голос. – Приподними свои мысли как бы в верхнюю часть мозга и направляй мне их оттуда!»

Броди попробовал сконцентрироваться, как от него требовали, и понял, что теперь его поняли лучше. Тогда он продолжил:

«…Отыскали это место по найденным мною древним таблицам с доисторической письменностью. Там указывалось, что надо спасти оказавшихся в воде людей. Видимо, для написавшего эти люди были очень близки. Он сам их не мог спасти из-за большой глубины. И вот мы здесь…»

«Да, я знаю! Старик спасся и делал неоднократные попытки вызволить нас из водяной среды. Действия его достойны всяческого восхваления! Но… – Девушка неожиданно протяжно зевнула, и ее голос в мозгу стал намного тише. – О! Как я хочу спать! Просто умираю и ничего не могу с собой поделать. А ведь я должна быть всесильной! Но сил больше нет… – Она присела и снова зевнула. – Еще бы! Не спать столько времени. Я даже забыла, что такое сон! Но эти люди?! Они могут таить в себе опасность!»

«Нет! Нет! – изо всех сил мысленно закричал Броди, – можете спокойно отдыхать! Мы будем охранять ваш сон!»

«О! Я слишком многого насмотрелась! – У незнакомки явно были некие планы насчет своего отдыха. Но спать ей, видимо, хотелось неимоверно, глаза слипались, и ей удавалось держать их открытыми лишь ценой больших усилий. Вдруг она резко вскинула голову и скомандовала: – Спать! Всем спать! Вы будете отдыхать вместе со мной! Спать!»

В тот же момент Александр Константинович почувствовал, как сон мощным крылом накрывает его сознание. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что рабочие-туземцы тут же попадали и моментально заснули. Археологи поддавались гипнозу немного хуже, но тоже бесповоротно. Лариса уже лежала на боку, Карл сидел и изо всех сил дергал себя за нос и за ухо. Вот беззвучно завалились на камни Мануэль, Пако, Ирена и Люсия. Рухнул, как подрубленный мощный дуб, и кормилец. Плохо осознавая, что делает, Броди шагнул назад и обессиленной рукой вставил в рот загубник. Еще один шаг – и он со всплеском упал в воду. И, засыпая, сквозь сон уловил последние слова незнакомки:

«В воде спать тоже приятно!»

Если до этого, последнего сна были еще какие-то, Александр Константинович их не запомнил. Но последний был очень жутким: будто его замуровали в древней гробнице и лишили воздуха. Но по современным веяниям моды вделали в стену небольшое окно. Ведь не слепнуть же узнику в темноте! Правда, окно тоже сделали совершенно герметичным. И воздух кончался. Медленно, но неотвратимо. Ему хотелось подползти к окну, выбить его и сделать полный вдох, но тело не повиновалось. Он старался изо всех сил, догадываясь, что окно можно выбить с легкостью, но руки были словно из ваты, а тело никак не желало принять нужное для удара положение. Последние вздохи оказались самыми болезненными и мучительными. Смерть не смотрела ему в глаза, но жизнь уходила бесповоротно. Он вспомнил о Ларисе и подумал: «Как все-таки мало мы прожили в супружестве! И как мало я сделал для нее приятного и хорошего. А ведь она достойна большего! Затащил ее в эту проклятую пустыню, лишил всех удобств и комфорта. Потянул за собой в эти жаркие катакомбы! И вот теперь мы спим, и я умираю… Умираю?!»