Читаем Unitas, или Краткая история туалета полностью

Писать на стенах туалета, Скажу я вам, не мудрено. Среди г... вы все поэты, Среди поэтов вы — г... В памяти всплывают туалеты, которых давно уж нет. Например, туалет на втором этаже филологического факультета Ленинградского университета, в котором я учился в 1960-е годы (теперь там заурядный «евротуалет»). Стены кабинок там были исписаны не только остроумнейшими надписями (преимущественно в стихах), восстановить которые уже невозможно, но и замечательными рисунками; одно знаю наверняка: они были сделаны остроумными людьми, которых всегда было немало на протяжении долгой истории филфака (потому эти граффити и не стирались годами — посмеиваясь в усы, их перечитывали и преподаватели). Приложил руку к оформлен нию этого туалета и я; сегодня, по прошествии нескольких десятков лет, могу подтвердить, что это я вывел черным химическим карандашом на стене одной из кабинок: «Здесь был Брежнев». Помню, матерные частушки украшали стены этого туалета годами, а эту замазали тотчас же. Жаль: ведь я вложил в надпись всю анонимную отвагу; на какую был способен студент шестидесятых годов прошлого века.

Написать что-то на стене туалета было для подавляющего большинства граждан в то время единственным способом выразить свои сокровенные мысли, снять груз с души. Как и первобытным людям с их наскальной живописью. Тем же, кто вознамерился связать свою жизнь с филологией, литературой, сочинительством, сам Бог велел, если не участвовать в «наскальной живописи», то хотя бы знакомиться с ней, чтобы потом обсуждать ее, а не политэкономию социализма. Жаль, не думал я тогда, что когда-то займусь историей туалета, и не переписал некоторые надписи.

А вот исследователь русской литературы В. Н. Топоров зафиксировал в своих ученых тетрадях надпись в деревянной пристанционной уборной поселка Комарово под Ленинградом, где в советское время располагались дома творчества. Туалет этот, многажды быв посещаем корифеями от литературы, музыки и прочих высоких материй, был безжалостно снесен в 1960-е годы (ввиду ветхости, что ли), а надпись безвестного автора сохранилась в записях Владимира Николаевича:

Художники, писатели,

Уборных стен маратели,

Нельзя ли вас, приятели,

Послать к ... матери.

Очень мило и интеллигентно. Уберите последнюю строку, и будет пошло и пресно.

Если вы, читатель, думаете, что надписи на стенах туалетов имеются только в родном Отечестве, то глубоко ошибаетесь. Этот вид народного творчества живет и процветает во всем мире. И очень давно. На стене туалета в городе Геркулануме, погребенного в результате извержения Везувия в 79 году н. э., было начертано: «Appolonivs Medicivs Titilmp. Hie Cacarit Bene» («Аполлоний, врач императора Тита, хорошо здесь покакал»).

Есть за границей и свои нетленные перлы, а есть и настоящие «ужастики». Вот, например, надпись в одном из женских туалетов компании Би-Би-Си: «Берегись! Жан Кусто ведет съемку!» Рассказывают, что эта надпись перекочевала и в наши отхожие места: сортирное остроумие не знает границ. А еще говорят, будто принцесса Диана украсила свой туалет карикатурами на бывшего мужа. Ну, наверное, не она одна...

Те, кому случается бывать в наших и не наших публичных туалетах, и сами имеют возможность знакомиться со всевозможными образцами народного творчества. При желании можно и ответить. Если умеете стихами — хорошо, знаете иностранные языки — замечательно, умеете рисовать — здорово, есть что сказать — еще лучше. Но лучше не начинать первым, если стены чистые. Таково неписаное правило.

Те же, кому довелось быть на зоне, или кто знается с теми, кто там был, знаком со словом «туалет» и как с аббревиатурой. Будучи наколотым на тело, оно означает: «Ты Ушел, А Любовь Еще Тлеет». Вот вам и романтическое употребление столь прозаического слова.

В 1990-е годы проблему нехватки туалетов в Москве решили с помощью размещения в разных местах синих кабинок. Со временем уличные ватерклозеты превратились в назойливые источники неприятного запаха, которые прохожие старались обходить стороной, — нередко забыв о нужде. Та же проблема была и в Петербурге, и две столицы принялись за решение проблемы, причем каждая по-своему, но в целом примерно с одинаковыми результатами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»
Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»

Эрик Ларсон – американский писатель, журналист, лауреат множества премий, автор популярных исторических книг. Среди них мировые бестселлеры: "В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине", "Буря «Исаак»", "Гром небесный" и "Дьявол в белом городе" (премия Эдгара По и номинация на премию "Золотой кинжал" за лучшее произведение нон-фикшн от Ассоциации детективных писателей). "Мертвый след" (2015) – захватывающий рассказ об одном из самых трагических событий Первой мировой войны – гибели "Лузитании", роскошного океанского лайнера, совершавшего в апреле 1915 года свой 201-й рейс из Нью-Йорка в Ливерпуль. Корабль был торпедирован германской субмариной U-20 7 мая 1915 года и затонул за 18 минут в 19 км от берегов Ирландии. Погибло 1198 человек из 1959 бывших на борту.

Эрик Ларсон

Документальная литература / Документальная литература / Публицистика / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза
Французские тетради
Французские тетради

«Французские тетради» Ильи Эренбурга написаны в 1957 году. Они стали событием литературно-художественной жизни. Их насыщенная информативность, эзопов язык, острота высказываний и откровенность аллюзий вызвали живой интерес читателей и ярость ЦК КПСС. В ответ партидеологи не замедлили начать новую антиэренбурговскую кампанию. Постановлением ЦК они заклеймили суждения писателя как «идеологически вредные». Оспорить такой приговор в СССР никому не дозволялось. Лишь за рубежом друзья Эренбурга (как, например, Луи Арагон в Париже) могли возражать кремлевским мракобесам.Прошло полвека. О критиках «Французских тетрадей» никто не помнит, а эссе Эренбурга о Стендале и Элюаре, об импрессионистах и Пикассо, его переводы из Вийона и Дю Белле сохраняют свои неоспоримые достоинства и просвещают новых читателей.Книга «Французские тетради» выходит отдельным изданием впервые с конца 1950-х годов. Дополненная статьями Эренбурга об Аполлинере и Золя, его стихами о Франции, она подготовлена биографом писателя историком литературы Борисом Фрезинским.

Илья Григорьевич Эренбург

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Культурология / Классическая проза ХX века / Образование и наука