Универмаг

Наконец выключили проектор и откинули шторы. Дневной свет радостно овладел старым кабинетом, только тусклые зеркала чернели рамами под лепным потолком... Гости укладывали слайды. Их руки, поросшие светлым пушком, ловко сновали в бумагах. Одинаковые оливковые манжеты поблескивали запонками. Вот запонки у них были разные.

Дубасов забился в угол дивана и курил, изредка сбрасывая пепел в латунную напольную пепельницу. Голубые глаза Мезенцевой довольно сияли под припухлыми веками. Фиртич вернулся к столу, тронул придвинутые к нему альбомы.

- Господа... — начал он и умолк, дожидаясь, когда Дубасов погасит сигарету и вернется на свое место. — Лично мне нравится ваш проект. Правда, не все. Неудачно решен узел расчета в обувной секции...

Лейф Раун вежливо, но твердо что-то произнес.

- Мы сделали так, как предлагал ваш эскиз, — бесстрастно перевел Дубасов.

- Значит, мы напахали в эскизе, — улыбнулся Фиртич.

Дубасов замялся, бормоча слово «напахали». И Корш растерялся.

- Обидно, — улыбнулся Фиртич. — Очень точное слово... В целом ваши предложения с технической стороны заслуживают внимания. Что касается экономической, мы ознакомимся с каталогами и завтра продолжим переговоры. — Фиртич сделал паузу. — Хочу предупредить: у вас есть конкуренты. И довольно серьезные.

Раун и Шёберг торопливо закивали белобрысыми головами:

- йес! «Арчисон энд компани»! Йес! Карашо-о-о!

Фиртич и не пытался скрыть изумления.

- Как? Вы знали об этом?!

- Йес! Да! Карашо-о-о! — Раун раскинул маленькие руки. — Очшень болшой компани. — И затараторил через переводчика: — Это слишком могучий конкурент, чтобы мы его боялись. Ваши денежные возможности их не очень интересуют. Вы им нужны как реклама. В торговле с вашей страной есть огромные перспективы. Но необходима реклама. Однако для вас фирма «Арчисон» невыгодна. Они слишком берегут свой престиж, чтобы уступить. Престиж — та же реклама, господа... Мы же фирма небольшая. Можем пойти и на разумный компромисс.

- Вы знаете сумму, которой мы располагаем? — вырвалось у Фиртича.

- Приблизительно, — ответил Раун. — Думаю, что не более миллиона... Мы видели ваш Универмаг. Знаем ваш товарооборот, валютный курс... Мы специалисты, господа. Это наша профессия. — С каждой фразой голос тихого скандинава крепчал, выражая твердость. — Мы готовы вам уступить. Но в разумных пределах. Иначе мы прогорим, вылетим в трубу. — И Раун весело засмеялся, всплеснув руками. — Пуф! На воздух...

Фиртич сунул руки в карманы, откинулся на спинку кресла и захохотал, поглядывая на хмурого Дубасова.

- Вы мне нравитесь, господа.

- В торговле хитрость не нужна, — произнес Шёберг. — В торговле нужна честность. Это выгодно.

- А хитрая честность? — поправил Фиртич.

- О, йес! Карашо-о-о! -— воскликнули оба коммерсанта, выслушав перевод. — Бизнес! Это есть бизнес!

Фиртич встал, подошел к шкафу, достал коньяк, коробку конфет, рюмки. Надо было достойно завершить сегодняшнюю встречу. Скандинавы действительно ему нравились... Прощание тянулось с четверть часа.

Проводив гостей, Фиртич подсел к селектору, но не успел нажать клавишу, как в кабинет вернулся Дубасов, прикрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. Снял очки.

- Я хотел вам искренне помочь, Константин Петрович, — произнес Дубасов печальным голосом. — И переводил все существенное.

Нет, не понял Дубасов, что он, Фиртич, пытался найти себя, отстоять свое достоинство. И лично против Дубасова он гнева не таил...

- В таких переводах, Саша, все существенно. Каждое слово.

Дубасов смутился. Но слишком сильна была обида.

- Я старался, выкладывался... Привыкли, что люди ради вас стараются... Конечно, кто я? Чиновник.

Поза Фиртича уже выражала нетерпение, палец постукивал по клавише селектора с надписью «бух.». Представитель Инторга приоткрыл дверь и скользнул в щель, словно его потянули за рукав...

...

Из-под задранных штанин Лисовского выглядывали голубые кальсоны... Фиртич отвел глаза от главного бухгалтера. Он ненавидел сейчас Лисовского, ненавидел себя...

Телефон взорвался уже в третий раз, а Фиртич все не брал трубку. Он чувствовал, что звонят из горкома по этому же вопросу. Фиртич сделал усилие и поднес к уху трубку. И узнал голос заведующего отделом торговли горкома Лукина, горячего молодого человека, бывшего секретаря парткома экономического института. Лукин звонил довольно часто. И ничего не просил достать. Что само по себе настораживало почти всех директоров универмагов.

- Мне сообщили из банка, — произнес Лукин, как всегда официально представясь, — что у вас ЧП, ваш Универмаг неплатежеспособен. Когда обнаружили завышение остатков?

- Месяц назад, — пробурчал Фиртич.

- И весь месяц не пытались растовариться?

- Ждали санкции банка, — мрачно пошутил Фиртич.

- Дождались. — Лукин был серьезен. — Так что же ваш главный бухгалтер, знаменитый на весь мир, не провел выборочную проверку? Не обнаружил, что товар лежит без движения?

- Мой знаменитый на весь мир бухгалтер все обнаружил вовремя, — ответил Фиртич. — Он дважды делал переучет.

- Так что же?