"Универсальное государство" в России. От древних времен до Крымской войны (СИ)

Тем не менее при всем демократизме своей военной организации казачество вовсе не было носителем передовых общественных отношений. Меньше всего казачьи хозяйства были похожи на буржуазные или семейно-фермерские. Напротив, бежав из центральных областей страны на окраины, казаки стремились восстановить на новом месте старые патриархальные порядки, подорванные правительственной политикой. По словам историков, "вольное" казачество Дона, Яика и Терека начала XVII века по "своему социальному развитию было много архаичнее общественного устройства русского государства того же времени".

В конечном счете благодаря долгой борьбе казачество добилось свободы и привилегий для себя, но свобода эта пришла в форме средневековых сословных вольностей, а потому неудивительно, что к середине XIX века окрепшее казачество из периодически бунтующей и политически ненадежной массы превратилось в консервативную силу, помогающую режиму удерживать в рабстве остальные сословия и социальные группы. Если протестантские колонисты первоначально были более или менее лояльными подданными короны и лишь позднее превратились в бунтовщиков, то русское казачество проделало обратную эволюцию. Уже в XVII веке казаки периодически грабили крестьян, облагая их всевозможными поборами. К началу XX века казачьи части стали главной силой, на которую (в отличие от ненадежной регулярной армии) правительство могло твердо рассчитывать при подавлении любых городских и сельских бунтов, стачек и восстаний". [Конец цитаты].

Петр I и Екатерина II

...Петр I, младший сын царя Алексея "Тишайшего", вырос вблизи так называемой Немецкой слободы в Москве. Этот район, заселенный выходцами из Европы, находился поблизости от царской резиденции Преображенское, в которой Петр провел молодые годы. Юный царь часто бывал в Немецкой слободе и был восхищен всем, что здесь видел. Под влиянием своих друзей-иностранцев Петр приступил к широким реформам, которые должны были модернизировать России по образцу европейских государств. Необходимость этого была неоспорима: православная русская держава, хотя и носила гордое название "Третий Рим", сильно отстала от ведущих европейских государств.

Но эти реформы царь проводил с поистине азиатской жестокостью: рядом с дворцом, в котором вырос Петр, был построен страшный Преображенский приказ, в котором царский родственник Федор Ромодановский творил расправу над всеми подлинными и мнимыми врагами Петра. Царь настолько доверял Ромодановскому, что пожаловал ему титул "князя-кесаря" и поручал все государственные дела в свое отсутствие; московские жители боялись "князя-кесаря", как самого дьявола, и говорили, что Ромодановский "видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; пьян по вся дни; но его величеству верной так был, что никто другой". Вместе с царем Петром он люто пытал арестантов в застенках Преображенского приказа, отчего по Москве пошла молва: "Которого дня великий государь и Ромодановский крови изопьют, того дня они веселы, а которого дня они крови не изопьют, и того дня им и хлеба не естся".

Много народа было наказано в Преображенском приказе после того, как царь завел пассию в Немецкой слободе - Анну Монс. В Москве ее считали высокомерной, злой и падкой до земных благ, которые она и ее многочисленные родственники, пользуясь слабостью к ней Петра, получали в избытке. Царь щедро одаривал "милую Анхен" подарками: начал со своего миниатюрного портрета, украшенного алмазами, затем построил ей двухэтажный дом в Немецкой слободе, а закончил поместьем с 295 крестьянскими дворами недалеко от города Козельска и ежегодным пансионом в 708 рублей, - в то время, как русские министры, главы Приказов, получали по 200 рублей в год. При этом царя бесили малейшие намеки на злоупотребления "Монсихи", как называли ее в народе, - подобное злословие тоже приравнивалось к государственному преступлению со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.

Некоторое удовлетворение пострадавшие за "Монсиху" смогли получить лишь через тринадцать лет, когда выяснялось, что она отнюдь не любила Петра и не была ему верна. Во время пиршества в новой русской столице Санкт-Петербурге в реке Неве утонул саксонский посланник Кенигсек; в его вещах нашли любовные письма от Анны и ее медальон. Эти письма относились к тому периоду, когда Петр на полгода уезжал в Европу. Один иностранный представитель при русском дворе написал после этого об Анне Монс: "Она, хотя и оказывала Петру свою благосклонность, не проявляла нежности к этому государю. Более того, есть тайные сведения, что она питала к нему отвращение, которое не в силах была скрыть. Государь несколько раз это замечал и поэтому ее оставил, хотя и с очень большим сожалением. Но его любовница, вследствие особенностей своего характера, казалось, очень легко утешилась".