Универсальные истины (ЛП)

Малфой был ее любимой темой, и Скитер часто публиковала его снимки, называя «исправившимся плохишом волшебного мира». На самом деле, Гермиона и Джинни любили похихикать над этими статьями.

А теперь в колонке Пророк-Инсайдер появилось две колдографии Гермионы с Малфоем под заголовком: «Противоположности притягиваются! Гриффиндорская Золотая девочка поймала (или ПОЦЕЛОВАЛА!) Слизеринского Принца?»

Гермиона обхватила голову руками, заставляя себя посмотреть. Первый снимок, вероятно, был сделан в тот момент, когда Малфой вытащил ее из дверей лифта. Но все выглядело так, словно он не хватал ее за руки, а скорее поглаживал. Затем она шагнула ему навстречу и, казалось, застенчиво опустила глаза (на свою папку — но, конечно, она была вырезана), когда Драко притянул ее к себе, склонив голову в жесте, который казался защитным и очень интимным.

Скитер, должно быть, использовала заклинание, чтобы снизить скорость картинки, потому что их действия выглядели медленными и непринужденными, хотя Гермиона знала, что все произошло довольно резко. Следующий кадр был снят через полсекунды, когда они посмотрели друг на друга — Гермиона подняла голову, а Малфой склонился к ней. На этом колдо не было почти никакого движения, они словно размеренно приближались друг к другу. Достаточно сказать, что напряженность, которую она ощутила в тот момент, четко и ясно отражалась на пленке. И для всего мира это выглядело так, будто он собирался ее поцеловать.

— Чтоб тебя, блядская сука! Я ее убью! — Гермиона на эмоциях ударила по столу. Джинни услышала шум и вышла из ванной.

— Какого черта? — спросила она, держа в руке кисточку для туши.

Гермиона сунула ей газету. Подруга пробежалась по статье и тихо присвистнула. Затем посмотрела на Гермиону, приподняв брови.

— Да иди ты… Он врезался в меня, и я споткнулась! Он просто помог мне устоять на ногах!

— Ага, а вы потом смотрели друг на друга несколько минут, как будто он хотел прижать тебя к двери лифта, и ты бы ему позволила!

— Это все ракурс камеры! И монтаж!

— Не-а…Такую химию нельзя подделать. Я бы поставила двадцать галлеонов на то, что он так сильно хочет тебя трахнуть, что у него прям зубы сводит, — приподнятые брови и самодовольное выражение лица Джинни ясно свидетельствовали о том, что, по ее мнению, Гермиона тоже была бы совсем не против, хотя Уизли хватило мудрости не озвучивать свои подозрения.

— Джинни! — Гермиона почувствовала, как ее лицо запылало огнем. — Я же рассказывала тебе, как мы «поладили» на домашней вечеринке. Он заявил, что я утомительна — или, по крайней мере, мой выбор одежды утомителен. Потом мы здорово поругались в библиотеке! Я уверена, что он все еще считает меня невоспитанной, непривлекательной маггловской простолюдинкой. Ну, а я считаю его наглой аристократической задницей.

— Неважно, — Джинни самодовольно ухмыльнулась. — На самом деле, словесная перепалка и внешнее проявление неприязни — классические предшественники жаркого секса. И я очень сомневаюсь, что он считает тебя непривлекательной. Я также не слышала, чтобы ты говорила, что находишь его непривлекательным. И ты покраснела, когда я упомянула о том, что он хочет тебя трахнуть.

— Хватит нести чушь! Не хочет он! И он не привлекательный! Он противный!.. Его происхождение и некоторые его мнения отвратительны… — сказала Гермиона тише. — Даже если он умен, и у него интересные хобби, — пробормотала она почти неслышно.

— А его физическая привлекательность?

Гермиона застонала.

— Почему я вообще разговариваю с тобой? — спросила она, бросая газету в камин и выбегая из кухни.

Смех Джинни догнал ее в коридоре.

— Знаешь, ты уже ответила! И ты говоришь со мной, потому что любишь меня!.. И потому что я говорю тебе правду!

Гермиона захлопнула дверь спальни и со вздохом прислонилась к ней.

oOo

Позже, когда Гермиона сидела в своем офисе, предположительно работая, но на самом деле размышляя над колдографиями, в ее окно внезапно постучался совершенно великолепный филин. Она открыла окошко для сов и взяла небольшой свернутый пергамент из элегантно выставленной лапки, дав рыжеватой птице угощение из миски на столе. Довольно ухнув, филин улетел. Она развернула бумагу, сразу заметив, что та очень хорошего качества. В центре страницы было небольшое сообщение, написанное красивым, четким и незнакомым почерком:

Дорогая Гермиона,

Прими мои извинения за вводящие в заблуждение колдо в сегодняшнем «Ежедневном Пророке». Мне следовало быть более осторожным. Впрочем, я проинструктировал Скитер опубликовать опровержение, и оно появится в завтрашней колонке. Еще раз приношу извинения за доставленные неудобства.

С наилучшими пожеланиями,

Д.М.

Гермиона села с открытым ртом, затем перечитала письмо несколько раз. Ее захлестнули различные эмоции, в том числе полное удивление, благодарность, облегчение и своего рода подавленность, над которой она не особо хотела задумываться.