Универсальный бег

Алирия скорчилась у стены, прикованная к кольцу толстой цепью. Закрывала лицо, думая, что вернулся мучитель, дрожала, и всхлипывала, боясь даже плакать в полный голос. Райэдар упал на колени, и приблизился к любимой так, отнял от её глаз ручки, и стал целовать, плача сам. В полной темноте уже, но она поняла кто это, и потянулась к нему.

Она уткнулась мокрым от слёз лицом в его руки, и он с ужасом понял, что она плакала с того самого субботнего вечера. «Всё кончилось, милая моя, всё кончилось», шептал он, гладя её по плечам и спине, а она прижималась к нему, как затравленная большими и злыми собаками кошечка.

«Посиди здесь немножко, я найду ключи…» шепнул он ей, сделал движение, чтобы встать, но Алирия вцепилась в него руками и ногами. Она боялась остаться в этом сыром тёмном подвале одна, боялась вновь потеряться. Боялась отпускать единственного знакомого здесь человека, единственного доброго человека с того самого субботнего вечера. И тогда не переставая обнимать её одной рукой, он выдернул из стены штырь, к которому крепилась цепь, вывернув его вместе с кирпичной кладкой. Поднял её на руки, и понёс наверх. Цепь стучала о каждую ступеньку, под этот дробный отсчёт они поднялись в дом. Райэдар не стал тратить время на поиски ключей, он соорудил из проволочки загогулину и покопался ей в замке. Когда из кухни донёсся долгий стон, переросший в крик, Алирия забилась испуганно, потом вспомнила, что мучения её кончились, что её держат не руки врага. «Успокойся, моя милая! Он уже никогда не сделает ничего плохого!» прошептал ей Райэдар. Она кивнула, соглашаясь, и в первый раз улыбнулась, в ответ на улыбку Райэдара.

Когда цепи упали, Райэдар вынес Алирию из проклятого дома, и посадил под деревьями. Девушка поджала к себе ноги, обхватила руками и склонила голову на колени.

«Побудь здесь минутку. И собери букетик цветов. Хорошо?»

Алирия кивнула согласно.

Когда человек занят чем-то, то забывает о страхе…

Райэдар вернулся в дом и прошёл на кухню. Схватил лапой в перчатке лежащего на полу врага за волосы, дёрнул, поднимая.

И старался делать всё как можно быстрее.

Закон против того, что он сделал, закон не разрешает самосуд, закон предписывает, что маньяка надо подвергнуть психиатрической экспертизе, и поместить в клинику. Там будут ухаживать за ним, поить и кормить, давать таблеточки, чтобы он сплёвывал их незаметно. А того, кто только вздумает совершить самосуд, закон упрячет пожизненно, в грязную душную камеру, где человек будет питаться червями, да плесенью со стен. С человеком будут обращаться в тюрьме как с животным, а со зверем в психбольнице — как с человеком. И через время маньяк сбежит, — в клиниках не бывает надлежащей охраны, — или его выпустят на свободу, когда он притворится здоровым. И снова он будет творить свои чёрные дела. Так почему же нельзя заранее остановить его, предав смерти?

«А судьи кто?» вопрошает на это закон. Ставит это глупое утверждение в противовес самосуду. «А судьи кто?» «Я — судья!» должен ответить каждый человек, ударив себя в грудь кулаком. Каждый человек должен быть судьёй себе самому, а если ему недоступны человеческие высокие чувства, или он считает ими те жалкие подделки, что блуждают в его душе, если он не способен судить себя согласно морально-этическим нормам, выработанным для себя, то другой человек должен стать ему судьёй. И руководствоваться тем законом, что живёт в сердце.

И только такой суд будет правильным. А вовсе не тот фарс, устраиваемый лицемерными и подлыми личностями в чёрных мантиях и седых париках. Не то наглое и подлое сборище, что может оправдать любого преступника, если тот кинет им денежную подачку, и засадить праведника на многие годы. Они, эти судьи, принимают взятки, жалкие никчемные бумажки, подачки, хватают на лету, подобно собакам, и тем лишний раз показывают свою непринадлежность к роду человеческому. А разве могут грязные псы судить людей?

Они не способны вершить справедливость, они даже тот бумажный закон искажают так, как надо им или их хозяевам и заказчикам, хотя должны неуклонно следовать тому, что напечатано в толстом томе. Лицедеи, сидящие на судейской кафедре, не годны быть судьями.

В этот день Райэдар стал судьёй.

Райэдар привёз Алирию в город. Они остановились у дома на окраине, и беглец сразу приметил тёмные окна. Конечно, не стоило рисковать, забираясь в чужую квартиру, но ведь надо было где-то привести девушку в порядок. Райэдар запоздало подумал, что, возможно, надо было задержаться в охотничьем домике, но с другой стороны, не оставаться же было в том месте, где Алирии столько пришлось вытерпеть…

Возможно, хозяева просто задержались на работе, или отправились на позднюю вечеринку, но Райэдар надеялся, что они уехали куда-нибудь подальше и на как можно дольше.