Универсальный принцип

Итак, прежде чем переходить к следующему блоку, где мы, будем наряжать свободу в разные одежды и наблюдать за её трансформациями, давайте повторим и постараемся навсегда запомнить две очень важные аксиомы. Первая – недопустимость абсолютного обнажения свободы! И вторая – неизбывный вкус свободы, одинаковый во все времена! Что ж… А теперь давайте попробуем поиграть в переодевания! Для начала предлагаю одеть свободу в женский наряд… крайне старомодный и неудобный… В платье с корсетом из китового уса и с плечевыми ремнями… Очень тяжеловесная конструкция! Интересно, как свобода будет чувствовать себя в таком наряде? Плечевые ремни, как ортопедические реклинаторы, помогают держать горделивую осанку… Но жёсткий каркас корсета сдавливает нижнюю часть грудной клетки, мешая дышать. И тут прекрасный принц приглашает свободу на кадриль! Как быть лёгкой и изящной в…

Защитник встал со своего места, пригнулся и пробрался к выходу. Охранник у двери вопросительно посмотрел на него.

– Я… в туалет, – соврал Карл Фридрихович.

Охранник бесшумно распахнул двустворчатые двери. Защитник миновал холл и вышел на улицу. Улица была пустынной. У здания напротив, под водосточной трубой валялась цепь. Велосипеда нигде не было. Карл Фридрихович сел на ступеньки деревянного крыльца и устало положил голову на руки.

Где-то вдали многоступенчато загрохотало, загромыхало, заухало, завибрировало… Ночное небо осветилось зарницами под нарастающее рокотание. После ненадолго стихло, но вдруг зазвучало вновь. И вновь. И вновь. И вновь… И уже более не прекращалось до самого рассвета. На фонарном столбе затрещал громкоговоритель, и электрический голос возвестил:

– Уважаемые сограждане! Наше Государство уже 3 минуты и 47 секунд находится в состоянии войны с самим собой! В связи с этими трагическими обстоятельствами объявляется военное положение и всеобщая воинская мобилизация!

Защитник приподнял голову и прошептал:

– Надо уезжать… Уезжать! Завтра же! Завтра… Всё! Решено!!! Прочь… Нельзя медлить… Никак нельзя! Завтра же… Завтра!

На соседней улице завыла сирена. Военнообязанные граждане бежали к Зданию армейского комиссариата, страстно желая сразиться в войне, официальные документы с итогами которой уже покоились в Архиве, заботливо подготовленные для будущих поколений. Карл Фридрихович прижал ладони к лицу, зашмыгал носом и затрясся мелкой дрожью. С бульвара прилетел ветер и принёс тошнотворный запах распада.