Университет

Йен не отрываясь смотрел на гротескную картину перед ним. Глаза Кифера безжизненно таращились на него. Кровь заливала не только рваные лоскутья плоти, свисавшие с грубо отрезанной шеи, но и капала изо рта, носа и глаз и почти полностью залила черты лица. На макушке Кифера торчал кровавый клок жиденьких волос, и Йен понял, что именно за него несли отрезанную голову.

– Наверняка подсуетился преподаватель английского языка, – заметил Бакли.

– Или студент, специализирующийся в английском.

– И что же мы будем теперь делать? – спросила Фэйт. Она пыталась успокоить рыдающую Недру, но по ней было видно, что она сама едва сдерживает слезы.

– Надо вызвать полицию, – сказал Джим. – Настоящую. Городскую, а не университетскую.

– Вызови из дома. – Йен махнул рукой в сторону голов. – Кто бы это ни сделал, он может вернуться – и, скорее всего, действительно вернется. Так что сейчас для нас главное – убраться отсюда подальше.

– Но мы же не можем просто так оставить место преступления, – возразил ему Фарук.

– Можем и оставим. Тот, кто это сделал, сделал это специально для нас. Они знали, что мы здесь. Нам надо убираться, пока и наши головы не оказались на палках.

Рыдания Недры зазвучали громче.

– Уйдем мы все вместе, – продолжил Йен. – Моя машина здесь, и я довезу вас всех до ваших машин.

– Мне в общагу, – сказал Джим.

– Значит, я довезу тебя до общежития. Никто не пойдет один.

– А кто тогда позвонит в полицию? – задал вопрос Фарук.

– Вот ты и позвонишь, – устало ответил Йен. – Или притормози возле участка. А я – домой.

– Я тоже, – повторил за ним Бакли.

– Я сам позвоню, – предложил Джим. – Просто дайте мне ваши имена и адреса, чтобы я сообщил их полиции.

– Тратим время, – прервал его Йен. – Поехали.

* * *

Когда он вернулся домой, Элинор уже не было. Посуда, половина из которой была разбита, была сгружена в раковину, в спальне царил полный хаос. Она забрала с собой все свои наряды и вещи.

Йен тяжело вздохнул и прилег на кровать.

Как раз в этот момент зазвонил телефон – у него было сильное желание не отвечать, но слабая надежда, что это может быть Элинор, заставила его снять трубку.

– Алло?

– Эмерсон?

Он узнал восточно-побережный акцент Стивенса и мгновенно сел прямо.

– Где вы, черт побери?

– В Университете Уэйкфилда.

– Уэйкфилда?

– Это еще один университет, который указан…

– Знаю. Читал. Но почему вы сейчас там?

– Потому что они вступили в контакт друг с другом, – ответил Стивенс, и Йен впервые услышал страх в его голосе. – Они разговаривают.

– Кто разговаривает?

– Уэйкфилд и Брея.

Глава 31

I

Шерил посмотрела на себя в зеркало.

Убойно[82].

Она непроизвольно хихикнула. Более чем подходящее описание. На ней был обтягивающий топ без бретелек и без бюстгальтера, и в прохладе сегодняшнего дня ее напряженные соски были хорошо видны сквозь тонкую материю. В проколотый пупок Шерил вставила булавку с драгоценным камешком, а ее шорты, которые она надела без трусиков, плотно обтягивали лобок. Материал шортов был слишком плотным, чтобы можно было рассмотреть ее щелку, но V-образный контур был хорошо виден и – она об этом позаботилась – бросался в глаза.

В руке Шерил держала нож.

Оделась она в манере, которую большинство мужчин сочли бы провокационной, а их меньшая и наиболее примитивная часть – «напрашивающейся». И эта часть наверняка решит, что она заслуживает изнасилования. Если ей очень повезет, то они попытаются его совершить.

А она отрежет им их гребаные яйца.

Шерил следила в зеркале, как притворяется, что хватает гениталии левой рукой и режет их ножом, зажатым в правой.

Черт, она отлично смотрится. Лорена Боббит[83] нервно курит в сторонке.

С того момента, как Шерил нашла нож, ее жизнь полностью изменилась. Исчезли страх и постоянный ужас, которые окутывали ее как туман со дня изнасилования. Нож… он… он облек ее властью. Да, именно так. Теперь она была облечена властью и больше не была жертвой.

Она стала палачом.

Или станет им очень скоро, если все пойдет так, как она рассчитывает.

Правда, в первое время после обнаружения ножа философия жертвы никуда не делась; Шерил постоянно думала о преступлении, совершенном по отношению к ней…

С ней, в ней

…и о том, что все окружающие относятся к ней с осторожностью, будто она хрупкая кукла из китайского фарфора, которую легко сломать. Каждого мужчину, бросавшего на нее взгляд, Шерил рассматривала как потенциального насильника и привыкла внимательно следить за их глазами и промежностями – по глазам она видела, какие части ее тела привлекают их наибольшее внимание, а по промежности определяла их реакцию на них.

Все редакторы в редакции смотрели на ее сиськи.

И у всех них в промежности появлялись предательские выпуклости.

Конечно, самих сисек они видеть не могли. Шерил надевала свои самые мешковатые свитера поверх самых утягивающих бюстгальтеров, которые только могла разыскать. Но все они знали, что сиськи на месте, что они никуда не делись, и, думая о них, – возбуждались.

Но сегодня она возбудит их по-настоящему.