Университет

Йен вновь поднял глаза. Студенты были разбросаны по всей аудитории. На первых рядах, прямо по центру, сидели «поклонники» – четыре или пять студентов, которые в прошлом семестре посещали его лекции по американскому модернизму; это были молодые люди, которым он или понравился как личность, или которых привлекла его манера преподавания, так что они решили записаться еще на один курс. Рядом с ними расположилась группа «отличников» – хорошо одетых учащихся с горящими глазами, прямыми спинами и внимательным выражением на лицах. «Профессиональные» студенты – более возрастные мужчины с бородами и вышедшими из моды длинными волосами и рационального вида женщины в деловых костюмах – заняли места по бокам. А на задних рядах устроились «чудики», выглядевшие так, как будто не только читали романы ужасов, но и жили в них. Эта группа состояла из двух девиц с белыми лицами, в темных одеждах и с торчащими в разные стороны волосами, одного худого парнишки нервного вида, в очках и одежде, успевших выйти из моды года четыре назад, и жирного юноши в футболке Мискатоникского университета[9].

А еще рядом с дверью сидел один студент, который не принадлежал ни к одной из этих групп. Взгляд Йена задержался на нем. Мужчине было лет пятьдесят – пятьдесят пять; одет был в твидовый пиджак, под которым виднелась спортивная сорочка. Он был слишком стар, чтобы относиться к группе «обычных» студентов, но слишком молод для пенсионера, решившего начать новую жизнь. У него была кустистая черная борода с проседью и пронизывающие голубые глаза, которые не отрываясь смотрели на Йена. От этого взгляда тот чувствовал себя не совсем в своей тарелке. На небольшой парте, за которой сидел мужчина и которая подошла бы скорее ребенку, лежала пачка растрепанных папок и книжек в мягких переплетах. Он был похож на ученого – может быть, на коллегу-преподавателя, – но явно не походил на слушателя курса.

Часы на задней стене аудитории показывали три минуты десятого, и Йен решил, что время начинать. Он откашлялся и произнес:

– Добро пожаловать на курс по литературе о сверхъестественном. Я – доктор Йен Эмерсон, и если в вашем расписании стоит другое имя, то вы ошиблись аудиторией.

Студенты, сидевшие на первых рядах, хихикнули. Остальные равнодушно смотрели на него.

– Итак, так как я не большой специалист по перекличкам, я, пожалуй, проведу ее только один раз. Я хочу, чтобы каждый из вас, услышав свое имя, встал и рассказал немного о себе.

Студенты переглянулись. Эмерсон услышал недовольный шепот. Парнишка в очках выглядел так, как будто его охватила паника.

– Это я пошутил, – успокоил их Йен. – Вы ведь ненавидите преподавателей, которые заставляют вас это делать?

Лед был сломан. Доктор Эмерсон почувствовал, как студенты расслабились; теперь в аудитории не было равнодушных лиц. Он поставил себя на место студентов – и теперь они были на его стороне. Несколько человек улыбались и согласно кивали, а все присутствующие выглядели так, будто были готовы на все, что он им предложит. Из чистого любопытства Йен взглянул на «преподавателя», но бородач не улыбался, и по его реакции, в отличие от реакции остальных студентов, невозможно было понять, как он отнесся к его словам.

Эмерсон заглянул в свои записи. Они показались ему нудными и мало подходящими к случаю. И хотя никакого общения между ним и студентами еще не произошло, за пятнадцать лет преподавательской карьеры он научился понимать аудиторию, чувствовать ее пульс и определять, какое направление выбрать для обсуждения. Каждая аудитория обладала индивидуальностью, химия людей, ее составляющих, всякий раз оказывалась совершенно разная, и эта индивидуальность каким-то образом передавалась ему без слов. Обычно он достигал наилучшего результата, когда доверял своим инстинктам. И сейчас они подсказывали ему забыть про домашние заготовки.

Эмерсон обошел кафедру и небрежно присел на крышку стола, раскачивая ногой и повернувшись лицом к первому ряду.

– Ну хорошо, – сказал он. – Давайте начнем с самого простого. Что такое, по-вашему, хоррор?

Один из «отличников» поднял руку.

– Школа осталась за порогом, – Йен улыбнулся. – В этой аудитории руки поднимать совершенно не обязательно. Если у вас есть что сказать, то говорите.

– Хоррор – это литература страха, – ответил студент.

– Как вас зовут?

– Джон.

– Хороший ответ, Джон. Ответ из учебника, ответ, одобренный кафедрой английского языка, – и, тем не менее, хороший ответ. Романы ужасов действительно обращаются к теме страха, и часто цель их – вызывать этот страх у читателей. В чем, без сомнения, заключается часть их привлекательности. Но есть в них не только это… Кто еще хочет сказать? Что такое литература хоррора?

– Это истории об ужасах, – сказал мискатонец.

– Истории об ужасах… Вариант «литературы страха», но ответ не плох. Еще?

Все молчали.