Университетский вопрос в России

Главным поводом для составления и помещения в газетах статей, составляющих теперь начальные части этой книги, были проявившееся тогда, в 1901 г., в сильной и решительной форме движение в пользу «практических занятий» и против лекционной системы как основы университетского преподавания и разные подготовительные меры к соответственной реформе университетского преподавания, предпринятые тогдашним министром народного просвещения, генералом Ванновским. Считая задуманную Министерством и подготовлявшуюся при поддержке и сочувствии с разных сторон реформу университетского преподавания весьма вредною для университетской науки, я счел долгом сделать по мере сил все возможное для предотвращения грозившей главным образом юридическим факультетам опасности и для этой цели выступить в печати с критикою системы так называемых «практических занятий». Этою целью и первоначальною формою изложения в виде газетных статей объясняются содержание и отчасти резко полемический характер подлежащей критики.

Ввиду высказанных в прессе в связи с попытками отразить критику и отстоять систему «практических занятий» предположений о якобы политических причинах «оппозиции», которую встретили мысли о реформе системы университетского преподавания несмотря на «могущественную поддержку» их, считаю нелишним отметить, что положение, высказываемое мною на с. 58–59 об ошибочности мнения, будто практические занятия могут дать понимание смысла и жизненного значения норм права, уже было мною высказано и обстоятельно обосновано много раньше и в другом месте при других политических обстоятельствах, а именно в 1895 г. в Германии, во 2-м томе сочинения «Lehre vom Einkommen» (с. 609 и сл.; ср. в особенности с. 613: «Indessen wre es ein Irrthum, wenn man annahme, dass man durch diese Art der Beschftigung mit der Wirkung und der Bedeutung von Rechtsstzen vertraut wird…» etc.).

Впоследствии, когда цель критики и «оппозиции» была достигнута, восхваление практических занятий прекратилось и само Министерство отказалось от проведения первоначальных намерений, продолжение настоящего исследования получило иное направление и иное назначение. Главною целью его сделалось выяснить психологическую природу науки и научного образования и доставить учащимся руководство к сознательно-рациональному научному, университетскому и внеуниверситетскому самообразованию. Вследствие этого получилось некоторое несоответствие между характером начальных и дальнейших частей книги.

Вообще некоторые особенности содержания и изложения разных частей книги, главным образом тех, которые представляют перепечатку газетных статей, объясняются обстоятельствами времени писания и печатания.

Тогда приходилось еще указывать и подчеркивать, что студенческие беспорядки имеют более глубокие причины, чем такие или иные статьи университетского устава, и что средство их устранения должно состоять в более обширных государственных реформах, чем университетская. Теперь это настолько ясно и общеизвестно, что эти указания и подчеркивания сделались анахронизмом. То же отчасти относится к положениям об ошибочности отождествления университетов с учебными заведениями и к соответственным пояснениям относительно действительной природы университета.

Замечания о так называемой экзаменной конкуренции и ненормальной постановке магистерского экзамена, относившиеся главным образом к юридическому факультету С.-Петербургского университета, лишились практического значения, потому что подлежащие аномалии удалось уже устранить. То же, поскольку дело касается этого факультета, относится к учрежденным посредством министерского циркуляра во время министерства Боголепова «обязательным практическим занятиям».

Когда печатались страницы, посвященные психологическому анализу науки, замечаниям об эмоциональном элементе научной психики, о влиянии научных эмоций на силу и живость умственных процессов, на развитие характера и т. д., еще не было издано мое сочинение, в котором выясняются природа эмоциональных процессов вообще, их влияние на познание и мышление и т. д., «Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональная психология». Поэтому нельзя было ссылаться на это сочинение, приходилось вместо установляемой в нем терминологии пользоваться с психологической точки зрения неточными выражениями обыденного языка: «научное чувство» и т. п. Только теперь, в предисловии, я могу поправить этот недочет путем ссылки на содержащуюся в названном сочинении общую теорию эмоций и указания, что то, что в настоящем сочинении называется научными чувствами и т. п., относится к классу эмоций в смысле моей общей теории эмоциональных процессов, изложенной в «Эмоциональной психологии». Из этого же последнего сочинения можно усмотреть, что некоторые специальные положения, содержащиеся в настоящем исследовании о научной психике и научном образовании, представляют частные случаи общих законов эмоциональной психологии.

Л. Петражицкий,

27 февраля 1907 г.

Введение

I.