Unknown

– Ты! Ты что творишь? – рявкнул он. – Ты хоть знаешь, что здесь за район? Тебя мама с папой не учили, не садиться к чужим в машину?

Вот он момент. А теперь давим на жалость.

– У меня нет мамы с папой, придурок. Отпусти.

– Так, пошли. Поговорить надо.

Бинго. Он тащил меня обратно, а я упиралась что есть силы. Упала, разодрала коленку, тогда он перекинул меня через плечо и понес по ступенькам. Толкнул дверь ногой, запер изнутри. Занес меня на кухню и усадил прямо на стол. Оперся на руки, по обе стороны от меня, и смотрел мне прямо в глаза. Я всегда выдерживаю подобные состязания "кто кого пересмотрит", так что и в этот раз он первый отвел взгляд.

– Давай, Кукла, рассказывай кто ты? Только честно.

– А за вранье ты отрежешь мне язык?

На секунду его глаза вспыхнули. Потому что когда я это сказала, я провела кончиком языка по нижней губе.

– Нет, я дам тебе по заднице.

Во мне все всколыхнулось, обожгло низ живота. Почему-то представила себе, как его смуглые пальцы ложатся на мой белый зад, и стало трудно дышать.

– Дай, – сказала я, и он судорожно выдохнул. Похоже, хорошее воображение здесь не только у меня.

Никитин молча меня разглядывал, пока я, пользуясь моментом, схватила сигарету из пачки на столе. Молниеносно отобрал, сломал и швырнул на пол.

– Рассказывай, – прозвучало властно. О, у меня для тебя есть история. Несколько, на выбор. Не подкопаешься. Даже с твоими связями.

– Что рассказывать?

– Все.

– С чего начать?

Смотрю ему в глаза, и он снова щурится, сам закурил, затянулся сигаретой очень сильно. Но почему у меня от этого сносит крышу? Ведь ничего особенного. А меня просто потряхивает, когда он курит.

– Начни сначала. Кто? Откуда? По порядку.

– Ты собирался на пробежку.

– Я передумал. Давай, солнышко. Я слушаю. Внимательно.

Черт. Меня, оказывается, прет, когда мне приказывают. Ничего подобного раньше за собой не замечала.

– Мама и папа алкоголики. Сдохли лет пять назад. Воспитывалась в детдоме. Год назад сбежала. Жила у кого придется. Работала на Гошу. Все. Ничего интересного.

– Кем работала? – напрягся, ожидая ответа.

– Торговала. Курьер. Не наркота, не ссы.

– Разговаривай нормально.

Ладно. Нормально так нормально. Я подстраиваюсь под тебя, милый, как ты, так и я. Тем более мои ровесники тоже так разговаривают.

– Если ты имеешь в виду проституцию – нет, не было. А в стриптизе танцевала. До недавнего времени.

Он стукнул кулаком по столу.

– И куда мир катится? А школа?

Милый, какая школа? У меня с четырнадцати частные уроки в спец заведении.

– Нет школы. Год, как нет.

– Живешь где?

– Квартиру снимала. Как Гоше задолжала, меня выперли. Теперь нигде не живу.

Он молчал. Долго.

– Паспорт есть?

– Нет. Меня вообще, вроде как, нет.

Он думает, напряженно. Курит одну за одной.

– Значит так, Кукла. Остаешься пока здесь. Живешь по моим правилам.

Я кивнула и потянулась за сигаретами, но он ловко схватил пачку первым.

– Забудь. С сегодняшнего дня ты не куришь.

– Совсем? – я надула губки.

– Совсем. Куплю тебе пластырь, жвачку, и ты бросила.

– Нахрен тебе это надо?

Он усмехнулся. Красивый… офигительный.

– Я так решил. Достаточно?

Более чем. Это круче, чем я могла придумать. Это моя победа. Первая, и я думаю, совсем не последняя.

Напряжение немного спало, пока Никитин не открыл шкафчик вверху и не достал бинт, вату, перекись и йод. Вот, хрень. Я это с детства ненавидела. Подорожник самое лучшее лекарство. Ну, перекись. Только не это. Не йод. Я поежилась.

– Дай коленку. Намазать надо.

– Не надо, – сказала упрямо и внутренне сжалась. Он схватил меня за лодыжку, удерживая ногу на весу. На секунду замер, и когда я поняла почему, у самой пересохло в голе. Он увидел мои трусики. Белоснежные, с кружевами.

– Не дергайся, – сипло скомандовал и плеснул перекись на коленку. Подул. И я улыбнулась. Как трогательно. Словно я и, правда, для него ребенок. А потом намазал йодом и снова подул. Я смотрела сверху вниз на его лицо, на ресницы, бросающие тень на щеки, на сильные пальцы, сомкнувшиеся на моей лодыжке, и даже не почувствовала боль. Меня скручивало внутри, нервы натянулись до предела. Представила, как пальцы, лаская, поднялись выше… Господи. Мысленно я уже застонала. Без вариантов, я хотела всю теорию применить на практике именно с ним.

– Щиплет? – снова подул.

– Да… больно… мне нравится.

Резко вскинул голову. В глазах полное недоумение.

– Что нравится? Когда больно?

– Когда ты держишь меня за ногу и дуешь. У тебя такие губы… это чертовски сексуально. Хотя и когда больно, тоже нравится.

Никитин выпустил мою ногу, сунул пузырьки обратно в ящик. Захлопнул с такой силой, что я невольно зажмурилась. Протянул мне бинт.

– Сама бинтуй.