Unknown

Как-то раз Харлоу намекнула, что у Лолы было мало отношений – по большей части непродолжительных – что она, как правило, держала мужчин на расстоянии, и что ее легко спугнуть. Даже если я своими глазами не видел бы ее пугливую два дня подряд – у меня дома и вчера в магазине – это стало понятно после разговора с ее отцом, когда он подробно рассказывал о ней. Ее мать ушла, даже не попрощавшись, когда Лоле было двенадцать. Это как синяк у нее под кожей – он начинает темнеть, когда она позволяет себе иметь с кем-то слишком близкие отношения.

Магазин уже почти опустел, когда я пришел дождаться Лолу. Джо отлично справляется, но интуиция подсказывает мне не оставлять его одного на полный рабочий день.

– Пока тебя не было, где-то час назад приходил чувак с огромной коробкой Tortured Souls [серия комиксов – прим. перев.], – Джо смотрит, как я бросаю ключи на стойку и добавляет: – Отвратительно себя чувствую. Я уже видел за сегодня немало дерьма, но то меня реально напугало.

– Сказал мужик, проколовший себе член.

Он смеется и отходит в сторону, когда я ввожу пароль на компьютере.

– Ну да, – ответил он. – Но ты видел эти рисунки? Младенцев в бутылках с какой-то жидкостью и измученных женщин, вынашивающих собственных убийц.

– Так что ты ему сказал? – в нашем бизнесе можно считать хорошей сделкой покупку и продажу коллекционных предметов: фигурок, комиксов, предметов графического искусства. У Джо глаз наметан неплохо, но он не всегда замечает детали, в отличие от меня. И основное правило гласит, что если Джо не уверен, стоит ли покупать, он должен попросить продавца вернуться, чтобы застать меня. В первые несколько недель он редко понимал, что брать, а что нет, но быстро научился, и я перестал тревожиться, упустим ли мы из-за него что-нибудь ценное.

– Я сказал, что тут постоянно околачиваются дети, и его комиксы нам не подходят, – его заметно передергивает и спустя мгновение еще раз. – А куда это ты вырядился?

– По делу, – отвечаю я.

Я практически слышу, как его брови ползут вверх.

– «По делу»?

Предупреждающе посмотрев на него, я сажусь на корточки открыть коробку канцтоваров. Если честно, у меня никогда не бывает дел.

Джо делает шаг ближе, наклоняется, и его лицо оказывается в десятке сантиметров от моего.

– Дело? – переспрашивает он.

– Ну ёб твою мать, – ворчу я, передавая ему коробки с ручками. – Еду сегодня в Л-А с Лолой.

Три секунды молчания, после которых следует неприкрытый скептицизм:

– У вас свидание?

Я мотаю головой.

– А ты уверен, что нет?

Ставлю коробку новых визиток на стойку.

– Еще как.

– Потому что в последнее время она так смотрит на тебя, будто хочет…

Я перебиваю его:

– Это не свидание, Джо.

Слышится звон колокольчика и как кто-то вошел, стуча каблуками по полу из линолеума.

– Спрашиваю тебя в последний раз, – шепчет НеДжо, – ты точно-точно уверен, что не свидание?

Я открываю рот ответить что-нибудь порезче, но останавливаюсь, услышав вопрос Лолы:

– А где Оливер?

– На коленях под стойкой, – с придыханием говорит Джо и широко мне улыбается.

Зал наполняется ее неуверенным молчанием.

Я бросаю на Джо раздраженный взгляд.

– Здесь, внизу, – говорю я ей и машу упаковкой скотчей над головой. – Копаюсь в коробках.

– Угу, – произносит она и наклоняется над стойкой, что мне видно ее лицо. Я понимаю, насколько я в жопе, раз решил, что смогу сегодня оставаться спокойным. Она выглядит просто офигенно. – Привет.

Я откладываю в сторону последнюю упаковку и чуть не проглатываю язык, когда встаю и вижу ее полностью. Кожаные штаны Лолы нужно запретить законом. А если еще учесть ее туфли, под каблуком которых я бы с радостью умер, и на многое намекающий, но ничего не открывающий топ? Мои шансы не выставить себя дураком в какой-нибудь ситуации равны нулю.

– Потрясающе выглядишь, – говорю я и, не долго думая, обхожу стойку и, наклонившись, целую ее в щеку.

Она реагирует, будто это не из ряда вон, а нормальное дело, улыбается и тихо произносит:

– Спасибо.

Она скользит взглядом к моим лежащим на стойке кошельку и ключам, но я еще не закончил с ней. Ее гладкие черные волосы собраны в высокий хвост. Я смотрю на ее прямую челку, почти незаметный макияж, хотя я вижу, что он есть. На подчеркнутые черным карандашом глаза, розовыми румянам щеки и наводящие на порочные мысли красные губы.

– Оливер?

Мой голос получился срывающимся:

– Ты действительно красивая.

На этот раз она смеется.

– Благодарю, – говорит она и добавляет: – еще раз. Лондон помогла. Честно говоря, позволить нам обеим возиться с макияжем – все равно что выдать мартышке очки.

Когда я отхожу забрать свои вещи, она открыто оглядывает меня сверху донизу. Я следую за ее взглядом по своей одежде: узкие черные брюки и черная рубашка.

Я даже отполировал ботинки ради этой женщины.

– Черт возьми, – замечает она. Она оценила, и довольно высоко. И я понимаю, что мы всегда это делали – флиртовали и сыпали тонкими намеками – просто никогда еще это не ощущалось настолько явно.

– Рад, что ты одобряешь, – отвечаю я. – Я припарковался за углом.