Unknown

До открытия выставки оставалось меньше года, когда в один прекрасный день Хейфец предложил мне, художнику Дивову и ещё двум инженерам — Защепкину и Травину — задержаться после работы, чтобы обсудить одну новую идею. Идея, прямо скажем, была не просто новой, но и революционной, если не сказать — авантюрной. Она состояла в том, чтобы за оставшиеся 10 месяцев разработать и создать специально для «ЭКСПО-58» две новые модели на только что разработанном и освоенном в производстве новом стеклянном прямоугольном кинескопе с небывалым размером экрана — 53 см по диагонали!

Одной из этих моделей должна была стать увеличенная в масштабе копия телевизора «Темп-3», и с этим особых трудностей не предвиделось. Что же касается второй идеи, то её изложение Хейфец начал с того, что как-то хитро посмотрел на меня и спросил:

— Послушай, академик, тебе лично не кажется, что комбайн «Ленинград-Т3» на сегодня уже морально устарел?

— Не понял, — совершенно искренне удивился я.

— С каких это пор ты вдруг стал туго соображать?

— Я правда не понимаю, причём тут «Т3».

— Вот и я также думаю: не повезём же мы в Брюссель такую устаревшую модель в качестве иллюстрации наших последних достижений?

— Куда это Вы клоните? — насторожившись, уточнил я.

— Ну, слава Богу, ты ещё не совсем разучился логически мыслить.

Трое других участников совещания с недоумением следили за нашим диалогом, поскольку о телевизоре «Т3-Ленинград» не имели ни малейшего представления (о его существовании в своё время «сверху было рекомендовано» особо не распространяться).

— Но это же чистейшей воды авантюра! — почти закричал я. — Посмотрите на календарь!

Хейфец театральным жестом полистал календарь и заявил:

— Насколько мне известно, десяти месяцев даже больше, чем достаточно, чтобы создать нового человека, а тут речь идёт всего о каком-то телекомбайне!

— Ну и как же Вы себе это представляете? — не унимался я.

— Элементарно. Шасси телевизора у нас уже есть готовое, кинескопы с МЭЛЗа привезут уже на этой неделе, министерство выделило нам пять экземпляров новейшего всеволнового радиоприёмника «Люкс», что же касается низкочастотной части и акустики, то здесь я тебе не советчик, поскольку по моим агентурным сведениям это как раз тема твоего дипломного проекта. Или я ошибаюсь?

Здесь надо сказать, что Хейфец не ошибался, поскольку я действительно готовился к защите диплома в Институте Связи по теме «Стереофонический УНЧ высшего класса», два экземпляра которого уже были полностью готовы и даже прошли аттестационные испытания в ленинградском институте радиоприёма и акустики им. Попова (ИРПА), где получили наивысшую оценку.

— Да, и ещё чуть не забыл! — вдруг добавил Хейфец — Завтра ты вылетаешь в Новосибирск, командировку я тебе уже оформил. Там на радиозаводе разработали и изготовили опытную партию новейшего магнитофона — четырехдорожечного, с автореверсом, но, правда, монофонического. «Мелодия» называется. Получишь пять штук и ещё несколько комплектов в разобранном виде и сразу же займёшься их доработкой до стереофонических.

— Но я никогда не занимался магнитофонами! — не унимался я.

— Все мы когда-нибудь начинали заниматься чем-то новым, — философски заметил Хейфец.

— И потом, — добавил он — Не надо представлять себя шишкой на ровном месте. Я действительно предлагаю тебе очень ответственное и очень интересное дело, заниматься которым ты будешь, разумеется, не один. Алексей Алексеевич (он кивнул в сторону Травина) один, без вас троих разберётся с «Темпом-4», там практически нечего делать, а оставшаяся троица с завтрашнего дня полностью переключается на работу над комбайном. Кроме того, все ваши эскизные и опытно-макетные работы будут вне очереди выполняться нашей макетной мастерской и всеми заводскими цехами — об этом я уже договорился с Глаголевым.

* * *

Так родилась идея создания самого современного теле-радио-комбайна, получившего название «Темп-5», а спустя полгода два экземпляра в макетном исполнении уже были полностью готовы, и мы приступили к их «доводке», отладке и комплексным испытаниям, на что нашей команде отводился ровно месяц. Оставшееся время должно было быть использовано для изготовления выставочных образцов, их регулировке и подготовке к отправке в Брюссель. Одновременно началась бумажная волокита с МИДом и КГБ по оформлению трёх наших специалистов для работы на выставке в качестве стендистов. В их число попал и я.

* * *

Исходя из того, что «...человека встречают по одёжке...» Хейфец лично вместе с художником Дивовым переключился на изготовление футляров для выставочных образцов. В столярном цехе завода срочно отгородили глухой загородкой специальное помещение, где два лучших столяра и краснодеревщик создавали два «мебельных» шедевра, один из которых фанеровался тёмным орехом, а другой — особо красочным сортом карельской берёзы. Чтобы на уникальные экспонаты, не дай Бог, не попала соринка или пылинка, к закутку подвели отдельную систему вытяжной вентиляции, а все «грубые» работы разрешалось производить только вне отгороженного участка.