Unknown

— Так думай побыстрее, время идёт.

Прошло ещё не менее двух томительных минут. Среди членов комиссии началось движение и перешептывание. Теперь уже наш директор вступил в действо.

— Жора, чего ты сидишь? Возьми хотя бы тестер, померь режимы!

— Я, Сергей Давыдович, должен ещё подумать.

— Сколько же ты собираешься думать? Ведь уже прошло 7 минут!

— Я же сказал, мне надо ещё подумать.

И он снова сосредоточенно уставился в потолок.

Ещё через пару минут Георгий Павлович встал с кресла, подошёл к столу, взял в руки часы и объявил:

— Пошла последняя минута!

Жора тяжело поднялся со стула, глубоко вздохнул и выразительно развёл руками.

— Ну так что, ты собираешься что-либо делать?

— Боюсь, Георгий Павлович, что уже не успею.

— Вот видишь сам, Жора, что для получения восьмого разряда надо ещё дорасти.

— Полностью с Вами согласен, Георгий Павлович, полностью согласен. Но если Вы не возражаете, хотя бы ради удовлетворения моего чистого любопытства, не подскажете, что же это за дефект такой, что я не смог найти?

— Представь себе, что дефект не такой уж и сложный. Даже для шестого разряда.

С этими словами Георгий Павлович взял из дежурного набора две лампы, заглянул внутрь ящика, что-то там поколдовал, затем обошёл стол спереди, щёлкнул ручкой выключателя и в позе победителя стал ждать, пока прогреются лампы. Однако лампы прогрелись, но телевизор оставался безжизненным.

Искренне удивленный этим обстоятельством, Самойлов выключил телевизор, ещё раз заглянул внутрь, опять включил его, но ничего не изменилось.

Тогда Жора встал со своего стула, перешёл к столику комиссии, сел в кресло Георгия Павловича, закинул ногу за ногу, демонстративно снял с руки свои часы и положил их на стол перед членами комиссии.

Самойлов тем временем занервничал, начал торопливо что-то переставлять внутри футляра телевизора, но никаких последствий эти его действия не возымели — телевизор продолжал изображать из себя труп.

— Георгий Павлович! — подал вдруг голос Жора — Может, воспользуетесь соответствующей технической литературой или любыми приборами? А то ведь время идёт.

Самойлов стал краснее варёного рака и продолжал судорожно крутить ручки регуляторов. А Жора демонстративно взял часы, посмотрел на циферблат и, как бы ни к кому не обращаясь, произнес:

— Впрочем, ещё есть три минуты чистого времени.

На Самойлова было жалко смотреть. Он схватил стоявший рядом тестер и начал быстро проверять напряжения в контрольных точках. Все напряжения были в норме, но телевизор стоял насмерть, как партизанка Зоя Космодемьянская.

— Увы, десять минут истекли! — изрек Жора. — Так что будем делать?

— Вероятно, в телевизоре возникла какая-то новая сложная неисправность, для устранения которой потребуется более тщательное исследование..., — пробормотал Самойлов. — Я думаю, что будет правильно предоставить Жоре возможность повторить попытку на другом телевизоре...

— А может, я попробую взглянуть?

Жора встал с кресла, обошёл телевизор сзади, не глядя на него, засунул руку внутрь ящика, буквально через пять секунд вынул её и, обращаясь к Самойлову, сказал:

— Может, попытаетесь включить его ещё раз?

— Для чего?

— А вдруг произойдёт чудо?

С этими словами Жора повернул выключатель, и через полминуты экран телевизора засветился, на нём появилось изображение диктора, который приятным голосом произнёс:

— Добрый вечер, дорогие телезрители! Начинаем наши вечерние передачи!

* * *

Целый год после этого мы тщетно одолевали Жору с требованием открыть нам свою тайну, но он постоянно отнекивался, заявляя, что он и сам был удивлён не меньше нас таким финалом.

— Кончай трепаться! Мы тебе клянёмся, что американцу не расскажем. Так что же произошло?

Но Жора был неумолим. И только спустя много времени, когда он собрался переходить из ателье в НИИ радиолокации, на прощальном вечере мы его «раскололи».

Оказывается, «шутка» Георгия Павловича состояла в том, что вместо двух исправных ламп он вставил две другие с полной потерей эмиссии, причём таким образом, что поочерёдная их замена ничего не меняла, а надо было заменить сразу обе.

Жора выяснил это в первую же минуту, выключил телевизор, заменил обе лампы на новые, после чего снял переходной тридцатиконтактный разъём между основным шасси и блоком выпрямителей, оторвал малюсенький кусочек бумажки, проложил его между ножом и розеткой в разрыв минусового провода основного выпрямителя и вместе с бумажкой надел разъём обратно. На всё это как раз и ушло три минуты. А в финальной сцене этого спектакля он просунул руку внутрь ящика, сдернул разъём, вытащил бумажку и снова надел разъём.

* * *

Что же касается Георгия Павловича, он вскоре уволился из ателье. Как принято говорить, «...в связи с переходом на другую работу».

КВН ПЛЮС ВЕДРО ГЛИЦЕРИНА

(байка четвертая)

У меня вопрос ко всем сегодняшним телемастерам: кто из вас ни разу не слышал о такой модели телевизора — «КВН–49»? Ну, понятно, таких нет ни одного. Всё-таки, как-никак, а это легенда нашего отечественного телевидения.