Unknown

Пешеходная дорожка, по которой я шел, тянулась вдоль задних фасадов серых пакгаузов с запертыми на ночь воротами для разгрузки фур. На южной стороне этой улицы тротуара вообще не было, только сетчатый забор с колючей проволокой наверху, за которым располагалось что-то вроде открытой площадки для хранения запчастей. Я забрел очень далеко от тех районов Порт-Анджелеса, которые полагалось видеть приезжим. Уже темнело – на западном горизонте снова скапливались облака, и солнце скрылось за ними еще до заката. Моя куртка осталась в машине Джереми, и резкий порыв ветра заставил меня спрятать руки в карманы. Мимо проехал одинокий фургон, и дорога опять опустела.

– Эй, свинья, – услышал я позади себя женский голос.

Я оглянулся – это была та женщина, которая показалась мне знакомой. Позади нее стояли двое мужчин из проулка: один высокий и лысый, другой пониже ростом – похоже, тот самый, с пистолетом.

– Что? – спросил я, автоматически замедляя шаг. Она смотрела прямо на меня. – Прошу прощения, вы имеете в виду меня?

– Просишь прощения? – повторила она. Они по-прежнему шли ко мне, и я отступил к южной стороне дороги. – Это твое любимое слово, что ли?

– Я… Простите. Не понимаю, о чем вы говорите.

Она поджала губы – они были накрашены помадой неприятного темно-красного цвета, – и внезапно я вспомнил, где ее видел. Она была с парнем, которого я нечаянно задел рюкзаком, когда прилетел в Порт-Анджелес. Я посмотрел на невысокого мужчину и действительно увидел верхушки татуировок на обеих сторонах его шеи.

– Разве вы не собираетесь вызывать подкрепление, господин полицейский? – спросил он.

Мне снова пришлось оглянуться. Кроме меня, никого.

– Наверное, вы меня с кем-то путаете.

– Конечно путаем, – сказала женщина. – И там, в проулке, ты тоже ничего не видел, да?

– Видел? Нет. Нет, я ничего не видел.

Попятившись, я зацепился за что-то каблуком и пошатнулся. Я взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и на это среагировал мужчина повыше, совершенно незнакомый.

Он направил на меня пистолет.

Я думал, оружие есть только у низкорослого парня. Возможно, они все вооружены.

– Эй, эй, – сказал я, поднимая руки выше, чтобы он мог видеть, что они пусты. – Я не полицейский. Еще учусь в школе, – я продолжал отступать, пока не наткнулся спиной на сетчатую ограду.

– Считаешь меня дурой? – спросила женщина. – Думаешь, меня проведет твой штатский прикид? Я видела тебя с твоим напарником-полицейским.

– Что? Нет, это был мой отец, – сказал я, и мой голос дрогнул.

– Так ты не свинья, а просто поросенок? – засмеялась она.

– Ну да. Вот все и прояснилось. Теперь я уйду с вашего пути… – я начал продвигаться боком вдоль забора.

– Стоять.

Это был лысый мужчина, по-прежнему направлявший на меня пистолет. Я застыл на месте.

– Что ты делаешь? – спросил у него тот, что пониже. Его голос был тихим, но, так как на улице не раздавалось ни звука, я с лёгкостью все слышал.

– Я ему не верю, – сказал высокий.

Женщина улыбнулась:

– Как поется в той пиратской песне? Покойники – плохие рассказчики.

– Что? – прохрипел я. Нет, послушайте, это… в этом нет необходимости. Я никому ничего не расскажу. Да и нечего рассказывать.

– Это верно, – согласилась она. Посмотрела на высокого мужчину и кивнула.

– Мой бумажник вот здесь, в кармане, – предложил я. – Там не очень много, но вы можете забрать все… – я потянулся к карману, и это было ошибкой. Пистолет подскочил на дюйм. Я снова поднял руку.

– Нужно сделать это тихо, – предостерег коротышка и, наклонившись, подобрал в сточной канаве кусок трубы. – Убери пистолет.

Я собирался сорваться с места и бежать, как только лысый опустит пистолет, и он, казалось, понимал это.  Он медлил, а татуированный тем временем направился ко мне.

«Убегай зигзагами», – вот что однажды сказал мне отец. Трудно поразить движущуюся цель, особенно если она движется не по прямой. Это помогло бы, если бы я не был обречен споткнуться обо что-нибудь. Только бы устоять на ногах. Ведь могу я сделать это хоть раз, правда? Всего один раз, когда от этого зависит моя жизнь?

Насколько болезненна несмертельная пулевая рана? Способен ли я бежать, превозмогая боль? Надеюсь, что да.

Я пытался заставить двигаться словно приросшие к земле ноги. Мужчина с обрезком трубы был уже в считаных шагах от меня.

Визг шин заставил его замереть. Мы все посмотрели в сторону приближающегося шума, который стал оглушающе пронзительным.

Из-за угла вылетели сверкающие фары и понеслись прямо на меня. Еще несколько дюймов – и машина сбила бы татуированного парня, но он успел отпрыгнуть с дороги и с шумом врезался в сетчатую ограду. Я повернулся, чтобы бежать, но автомобиль неожиданно резко затормозил так, что открытая пассажирская дверца оказалась в паре футов от меня.

– Садись, – прошипел яростный голос.

Я нырнул в темный салон «вольво», даже не задаваясь вопросом, как здесь оказалась Эдит. Облегчение и новая волна паники накрыли меня одновременно. А вдруг она пострадает? Захлопнув за собой дверцу, я закричал:

– Поехали отсюда, Эдит! У него пистолет.

Но автомобиль не сдвинулся с места.