Unknown

– Ты так и не рассказала мне о своей семье. В тот день мы не успели…

Неужели это было только в четверг? Казалось, прошло гораздо больше времени.

Она подтолкнула мне корзинку с хлебными палочками.

– Я не собираюсь впадать в шоковое состояние – сказал я.

– Ради меня, – сказала она и пустила в дело ту улыбку и взгляд, которые всегда срабатывали.

– Тьфу ты, – проворчал я, взявшись за хлебную палочку.

– Хороший мальчик, – рассмеялась она.

Жуя хлеб, я мрачно посмотрел на нее.

– Не знаю, как ты можешь к этому так спокойно относиться, – сказала она. – Ты даже не выглядишь потрясенным. Нормальный человек… – она покачала головой. – Но ты ведь не совсем нормальный, да?

Я покачал головой и сглотнул.

– Самый нормальный из всех, кого знаю.

– Все считают себя нормальными.

– А ты? – возразил я. Она поджала губы.

– Вот именно, – сказал я. – И ты хотя бы подумываешь о том, чтобы ответить хоть на какой-нибудь из моих вопросов или это даже не рассматривается?

– Всё зависит от вопроса.

– Ну так назови хоть один, какой мне позволено задать.

Она все еще размышляла над моим предложением, когда официант вышел из-за перегородки, неся мой заказ. Я понял, что мы с Эдит неосознанно наклонились друг к другу через стол, поскольку, когда парень подошел, мы оба выпрямились. Он поставил передо мной блюдо – оно выглядело весьма аппетитно – и быстро повернулся к Эдит.

– Вы не передумали? – спросил он. – Могу я предложить вам хоть что-нибудь? – не думаю, что двусмысленность этих слов была лишь плодом моего воображения.

– Было бы неплохо еще колы, – сказала она, указывая на пустые стаканы, но не отводя взгляда от меня.

Теперь официант уставился мне в лицо, и я видел, что он задается вопросом, почему такая девушка, как Эдит, смотрит вот так на кого-то вроде меня. Что ж, мне это тоже кажется загадкой.

Он схватил стаканы и зашагал прочь.

– Представляю, сколько у тебя ко мне вопросов, – пробормотала Эдит.

– Всего-навсего пара тысяч, – сказал я.

– Не сомневаюсь… Могу я сначала кое о чем тебя спросить? Это будет не слишком несправедливо?

Означало ли это, что она собирается отвечать на мои вопросы? Я охотно согласился:

– Что ты хочешь знать?

Теперь она буравила взглядом стол, ее глаза были скрыты за черными ресницами, а волосы упали вперед, загородив почти все лицо.

Ее слова прозвучали не громче шепота:

– Мы уже говорили о твоих… попытках выяснить, что я собой представляю. Мне просто интересно, продвинулся ли ты в этом.

Я не ответил, и она наконец посмотрела на меня. Я вновь порадовался шарфу, хотя он не мог скрыть красноту, уже поднимавшуюся, судя по моим ощущениям, к лицу.

Что ей сказать? Продвинулся ли я? Или просто наткнулся на другую версию, еще глупее радиоактивных пауков? Как решиться произнести вслух то слово, о котором я весь вечер старался не думать?

Не знаю, что было написано у меня на лице, но взгляд Эдит внезапно смягчился.

– Значит, все настолько плохо? – спросила она.

– Могу я… можем мы не обсуждать это здесь? – я покосился на тонкую перегородку, отделявшую нас от остального ресторана.

– Очень плохо, – пробормотала она скорее самой себе. В ее глазах читалось что-то очень грустное и… почти старое. Усталость, поражение. Больно было видеть ее несчастной.

– Ну, – сказал я, пытаясь придать голосу бодрость, – просто если я вначале отвечу на твой вопрос, то не получу ответа на свой. Ты никогда не отвечаешь. Так что… ты первая.

Ее лицо расслабилось:

– Значит, обмен?

– Да.

Вернулся официант с напитками. На этот раз он поставил их на стол без единого слова и исчез. Я подумал, уж не почувствовал ли он напряжение за столиком так же остро, как и я.

– Пожалуй, мы можем попробовать, – пробормотала Эдит. – Но ничего не обещаю.

– Хорошо… – и я начал с самого легкого: – Что привело тебя в Порт-Анджелес этим вечером?

Она опустила взгляд и аккуратно сложила руки на пустом столе перед собой. Потом посмотрела на меня из-под густых ресниц, а на ее лице появилось подобие улыбки.

– Дальше, – сказала она.

– Но это же был самый простой вопрос!

Она пожала плечами:

– Дальше.

Я разочарованно опустил взгляд. Развернув столовые приборы, я взял вилку и аккуратно подцепил равиоли. Все еще не поднимая глаз, неторопливо жевал и размышлял. Грибы оказались вкусными. Я проглотил и запил колой, а потом посмотрел на Эдит.

– Ну ладно, – и я медленно продолжил, уставившись на нее: – Предположим, чисто гипотетически, что кто-то может знать, о чем думают другие люди, то есть читает мысли – только за несколькими исключениями, – это прозвучало так глупо. Она ни за что не ответит, если даже на первый вопрос не стала...

Но она спокойно встретила мой взгляд и сказала:

– Только за одним исключением. Гипотетически.

Вот черт.

Мне понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя. Эдит терпеливо ждала.

– Хорошо, – я старался говорить непринужденно. – Значит, только за одним исключением. Как это работает? В каких пределах? Каким образом этот… кто-то… мог бы найти кого-то другого точно в нужное время? Как она вообще узнала, что я попал в беду? – мои сбивчивые вопросы постепенно становились совсем непонятными.